EuroMedika (СИ)

— Дело не в деньгах, — процедил он, разрываясь между гордостью и нуждой. Он в жизни не держал таких купюр в руках. — Вы прекрасно это знаете. Я всю жизнь живу впроголодь.

— И это неправильно, мой друг.

— Это дело принципа. Я горжусь своими драными джинсами и потёртыми ботинками.

— Получается, что хроническая анемия и авитаминоз — это своего рода медали за храбрость? Не выдумывайте. Берите деньги. Смотрите на это как на взнос мецената.

Если бы эта подачка поступила от кого-либо другого, к примеру, того же самого организатора конференции, Пит Холлер швырнул бы купюру на пол, хотя она могла бы прокормить его целый месяц. Но он знал, что Дин МакАртур не делал это с целью унизить его. Для докторa действительно сто долларов являлись карманной мелочью. Если бы у него было три тысячи наличными, он бы их тоже не задумываясь отдал. В его голосе не было даже намёка на брезгливость. И теперь он не спешил избавиться от разочарованного режиссёра и вытолкать его за пределы холла. Не снимая руки с плеча Пита, он неторопливо вёл его вдоль ряда киосков с фармацевтическими новинками.

— Это был мой шанс показать свою работу мировым светилам, — продолжал сокрушаться режиссёр. — Мне даже не столько за себя обидно, сколько за Мартина. Чёрт подери, он самый сильный, храбрый, талантливый мальчишка, которого я когда-либо встречал. Столько пережил, и такие надежды подаёт. Я хотел чтобы весь мир узнал, какой у вас воспитанник.

— Не беспокойтесь, Мартин вовсе не нуждается в рекламе. Напротив, он не любит внимание к собственной персоне, по вполне понятным причинам. Его звёздный час ещё настанет — и Ваш тоже. То, что случилось сегодня — всего лишь недоразумение. Оставайтесь на выставке, раз уж вы здесь. Скоро будет ланч. Филе миньон или сёмга, на выбор.

В любой другой день Пит Холлер обрадовался бы возможности полакомиться за чужой счёт, но на этот раз у него совершенно не было аппетита. Его давно пустующий желудок болезненно сжался от мысли о еде. С другой стороны, он не хотел обижать доктора МакАртура, который так великодушно пришёл к нему на выручку.

— Спасибо, я не голоден. Хотя не возражал бы просто побродить, послушать лекции, полистать брошюрки про новые прививки. Знаете, у меня подозрение, что мне так и не сделали прививки, которые положено делать в детстве. После смерти родителей я больше не ходил к педиатру.

Дин строго покачал головой.

— Это очень опасно, мой друг. Корь или свинка, перенесённая во взрослом возрасте, может привести к плачевным последствиям. Для мужчин это особенно опасно. Вы можете остаться бесплодным.

— Какая разница? Можно подумать, какая-то женщина захочет от меня рожать. Я ровным счётом ничего из себя не представляю. Что я могу предложить женщине кроме своих дурацких идей?

— Что-то у Вас упадническое настроение, мистер Холлер. Вам нужен хороший антидепрессант.

— От них у меня дрожат руки.

— Тогда вам нужен транквилизатор.

— От них у меня сухость во рту.

— Купите леденцы. В чём дело? Мятные, медовые, на любой вкус.

— Сахар разъедает эмаль зубов, а у меня нет страховки на дантиста. Меня и так принимают за бездомного. Какие-то десять минут назад меня пытались направить в бесплатную столовую. Впрочем, при таком раскладе я им стану. Куда ни гляну, везде тупики.

Утомлённый нытьём режиссёра, Дин решил сменить тактику.

— Каждый раз, когда вам становится себя жалко, подумайте о нашем юном Мартине. С какими неудобствами ему приходится жить каждый день? И тем не менее, он не унывает.

— И то верно, — признался Пит. — Простите, я Вас отвлекаю. Вам наверняка предстоит лекция.

— О чём вы, мистер Холлер? Для Вас у меня всегда найдётся время. Ваш случай очень помог мне в разработке нового препарата. Я не знаю, готов ли он к выпуску на широкий рынок, но к этому всё идёт. Я буду добиваться разрешения провести обширное клиническое испытание.

— Ваш начальник продолжает сопротивляться?

— Поймите, он старой закалки. Этому почтенному господину шестьдесят лет. Он ещё помнит времена принудительной лоботомии. Я мыслями уже в двадцать первом веке, а он погряз в послевоенных годах. Ну ничего, я его уломаю. Сами подумайте: сколько людей страдают от чувства беспочвенной вины. Ведь вас эти чувства больше не посещают?

— Нет, — признался Пит, не раздумывая. — Мне иногда становится безумно жалко себя, но… по крайней мере, я больше не сожалею о том, что не погиб в ту ночь вместе с родителями.

— В Вашем случае жалость к себе — нормальная стадия исцеления. Вы столько лет ненавидели себя и желали себе смерти. Сейчас самое время себя жалеть. Но если Вы можете сочувствовать Мартину, значит не всё безнадёжно. У вас прекрасный шанс стать успешным, психически здоровым человеком.

Дин МакАртур был просто каким-то волшебником. Одно его присутствие влияло на Пита успокаивающе. За несколько минут доктор улучшил его финансовое положение и поднял ему настроение. Жизнь начинающего режиссёра уже не рисовалась ему в угольно-серых тонах.