Ева

– Что? – я судорожно высвободилась и заозиралась. – Где папа?

– Нигде. Иди. Вечером я зайду.

Переходя дорогу, я вспомнила, что хотела спросить еще кое о чем:

– А куда ты ездил все эти дни? И кто та девушка?

Но Локи лишь многозначительно пожал плечами:

– Вечером. Я все расскажу тебе вечером.

Остаток дня я напевала, игнорируя многозначительное покашливание Голда. Летая на крыльях, я готова была обнять весь мир и даже этого вечно недовольного старика. Но когда я действительно попыталась это сделать, он вздернул свои брови:

– Я не твой рыжий, чтобы со мной миловаться. Успокойся уже, а? Не заставляй меня жалеть, что вы помирились.

Но сегодня ничто не могло сбить моего нежного настроя, и я только широко улыбнулась:

– Мистер Голд, вы меня не обманываете. Я же знаю, что в душе вы добрый и сейчас очень рады за меня.

И, прежде чем он успел опомниться, я чмокнула его в щеку и упорхала дальше.

Когда Лукас наконец-то зашел, Голд встречал его практически с распростертыми объятиями.

– Никогда не думал, что буду так рад тебя видеть. Она весь день поет и разговаривает с книгами, как сумасшедшая Белоснежка.

Лукас хмыкнул.

– Но ведь хорошо же поет, согласитесь, мастер Румпель.

– Пела бы плохо, убил бы уже.

– Хватит про меня говорить без меня! Я все слышу – сказала я, выходя к Локи уже в куртке. Он одобрительно оглядел меня.

– Тепло одета и в джинсах. Хорошо. – и протянул мне шлем.

Я попятилась назад:

– Нет, нет и нет. Я никуда не поеду на мотоцикле. И не упрашивай меня.

– Ева, машину забрала мама.

– Все равно не поеду.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Хорошо. Я хотел тебе показать, куда я ездил всю неделю, но раз ты боишься… Не поедем, просто посидим в кафе. Поболтаем…

Я зашипела. Кто-то слишком хорошо изучил мои слабости.

– Последний – препоследний раз! И ты поедешь тихо.

– А ты держись крепче.

 Я совру, если скажу, что мне не понравилось. Было что-то ужасно интимное в том, как тесно законы аэродинамики прижимала наши тела друг к другу во время движения, и скорость, безумная скорость как будто отрывала нас от земли. Казалось, что мы летим. Краем подсознания я понимала, что могла бы полюбить вот так мчаться сквозь ночь – полюбить по-настоящему. Но что-то дремучее – инстинкт самосохранения? – цепко знал, что мне, ни в чем не знающей меры и невидящей опасности, нужно всегда чувствовать опору под ногами. Я не Локи, для которого скорость – способ почувствовать себя свободным. Не папа, для которого опасность – ежедневные будни. Мне, уже наполовину витающей в облаках – нельзя отпускать тормоза – никогда. И когда мы наконец остановились, если в моем вздохе облегчения и слышалось еле заметное сожаление, то уж точно его никто не заметил.

Мы оказались перед квартирным домом. Я знала, где мы, но бывала в этом районе редко – это был спальник, тихое, укромное местечко для молодых семейных парочек – невысокие дома, ухоженные дорожки, небольшой парк.

– Мы идем к кому-то в гости?

– Да. Пойдем.

– А к кому?

– Десяток шагов и ты все увидишь своими глазами.

– Но ты мог бы мне и намекнуть, чтобы я не гадала.

– Ненавидишь сюрпризы?

– Ненавижу. – со всей искренностью признала я. – Не выношу незнания.

– Ну, тогда мы пришли. – И Лукас достал ключи, открыл зеленую дверь с циферкой 35 и посторонился.

– Прошу, мадемуазель, пожаловать ко мне в гости.

Глава 23. Рыбак и его душа

Квартира с порога ослепляла своей белоснежностью.

Шагнув за порог так осторожно, как будто внутри притаился пес Баскервилей, я стала осматриваться по сторонам. С первого взгляда не оставалось ни одного сомнения, что Локи пошутил – это место кричало, что оно принадлежало ему. Все внутренние перегородки снесены и коридор, гостиная и кухня образовывают одно единое пространство. Три огромных окна в ряд, и длинный рабочий верстак под ними, заставленный банками с краской. Несколько мольбертов, завешанных тканью, картины, развернутые лицом к стене. Белоснежный глухой шкаф от пола до потолка во всю стену, голые деревянные полы, сверкающие свежей полировкой, серая кухня по дальней стене и большой деревянный стол, вместо стульев – два цветастых кресла-капельки на высоких ножках, низкий диван горчичного цвета.

– Ну как тебе? Всю неделю приводил в порядок. – Лукас не скрывал гордости.

– Как будто твою комнату вдруг увеличили в масштабе и клонировали. А там что? – Я заметила возле ванной еще одну дверь.

– Спальня. Пойдем?

Я вдруг смутилась, но быстро взяла себя в руки.

– Конечно.

Не знаю, что я ждала увидеть – гаремные подушки и балдахин? – но спальня оказалась выдержана в такой же спокойной гамме, как и квартира. Кремовые стены, темно-зеленое покрывало, на окне плотные шторы, сейчас распахнутые, в углу торшер, под ногами шоколадный ковер. Сама же кровать…Она была низкой, простой, широкой и явно удобной, но все равно мои мысли заметались, и я старалась не смотреть на нее, чтобы не выдать своих чувств, что было трудно, поскольку кровать занимала почти все пространство небольшой комнаты.

Локи же, как нарочно, не спешил уходить. Плюхнулся на кровать и с наслаждением раскинул руки: