Ева

– Я мечтал лечь вот так с сентября, каждую ночь ютясь на том старом диване. Ужасно удобно. Давай, приляг.

Поколебавшись мгновение, я присоединилась к Лукасу. Положив голову ему на плечо, я спросила.

– Почему ты решил съехать от Ронни?

– Ну, ей уже лучше, и она рвется вернуться на свое законное место за баром, а я, конечно, еще какое-то время помогу ей, но буду честен – жить с мамой, разливая пиво за баром – не предел моих мечтаний.

– А что же предел? – я села на кровати, скрестив ноги.

– Мои картины. Творчество. Ева, я снова могу писать, и я не знаю, сколько это продлится – но я не хочу упускать ни мгновения.

– Но прокормит ли тебя твое искусство? – во мне вдруг заговорил рационализм, неприятно напоминавший голос Голда.

– Прокормит – уверенно ответил Локи. – Мой агент – та милая девушка, которую ты прожгла взглядом насквозь, не думай, что я не заметил, так вот, Лора в восторге и говорит, что с легкостью продаст любую из последних работ за неплохие деньги.

– Ты показывал ей свои работы? – ревность во мне встала на дыбы и яростно заржала.

– Показывал.

– И?

– И она настоятельно мне рекомендует вернуться в Нью-Йорк и устроить там выставку.

Горло и грудь вдруг покрылись колкой коркой льда и стало трудно дышать. Конечно же, он уедет. Я всегда это знала. Тщательно выговаривая каждое слово, я проговорила:

– Это отличная возможность.

– Да, Лора так же говорит.

Так вот как ее зовут, ту блондинку. Лора, красивое уверенное имя, перекатывающееся на языке, как морская галька. От него пахнет дорогой туберозой и синтетическим озоном. Взрослая, сильная женщина, знающая, чего и кого она хочет. Более подходящая, чем я.

– Наверняка с ней проще.

– О чем ты, дитя?

Дитя. Я для него просто глупое дитя, котенок, которого он воспитывал три месяца, а я просто выдумала себе любовь, дура, дура.

Надо встать и уйти. Просто молча, с достоинством, встать и уйти. Не сорваться в крик, не требовать объяснений. Я убью тебя, если ты расплачешься, пригрозила я сама себе.

Заторможено я встала, двинулась к дверям.

Не забудь куртку, Ева, напомнила я. Ты не должна оставить себе повода вернуться. Куртка нашлась на диване, небрежно брошенная на спинку. Неряха ты, Ева, строго пожурила я. Лора наверняка не разбрасывает вещи где попало.

– Далеко собралась? – рука Локи на моем плече вернула меня в реальность и в сердце снова закололо. Я же знала, что он здесь не навсегда, почему я позволила себе так привязаться. Я резко сбросила его руку и отодвинулась.

– Не трогай меня.

– Да какая муха тебя укусила?

– Я хочу домой. Я хочу домой!

– Хорошо. Я отвезу. Но сначала объясни, что произошло.

– Когда ты уезжаешь? – против воли я чувствовала, что начинаю кричать и усилием взяла себя в руки.

– Куда?

– В Нью-Йорк.

– С чего ты взяла, что я поеду?

– Ты мне сказал.

– Нет, безумная, я сказал, что Лора мне предложила поехать. Я отказался.

– Нет.

– Да.

– Нет!

– Да! Ты хотела посмотреть мои картины? Иди, смотри.

– Сейчас?

– Давай-давай, выбирай любую, смотри же. Быстрей, пока я не свернул тебе шею.

Я подошла к стене, перевернула первое полотно. И застыла перед ним как жена Лота. Отмерев, открыла другую. Потом пошла вдоль, переворачивая картины, как кусочки пазла. Выстроив все в ряд, я сделала несколько шагов назад.

На меня смотрел наш город. Знакомые места, дома, люди, улицы – все выглядело знакомым и в то же время подсвеченным. Как будто тот, кто смотрел со стороны, нашел особый ракурс, с которого самые обычные люди и вещи казались волшебными. Мистер Голд, властный и строгий чернокнижник, мой отец, справедливый и любящий воин, Ронни, одинокая и мудрая королева, Фрэн, прекрасная и печальная принцесса, Нил, красивый и самоуверенный принц, мама, сильная и хрупкая всадница – орхидея из стали – вспомнила я слова Равика33 – моя мама орхидея из стали.

И везде, везде я. Отражением в зеркале, рябью на воде, тенью на скамейке, птицей на ладони – на каждой картине я нашла свой образ, свои глаза, волосы, губы. Стало ясно, почему Локи никогда не показывал мне своих работ – он никогда мне не говорил о любви, но собранные вместе эти картины были не чем иным, как признанием.

– Ты остаешься?

– Я остаюсь. С чего ты вообще взяла, что я куда-то собрался? Сама себе что-то подумала и решила! Зачем бы мне тогда нужна была эта квартира?

И правда.

– А если я уеду? Поступлю…да хоть в Нью-Йорк!

– Это хорошо. Нью-Йорк всегда хорошо. Но потом ты вернешься. И я буду здесь.

– А если я не вернусь?

– Это уже другая история. Но я буду здесь.

– Ты не уедешь?

Он подошел и обнял меня и на этот раз я не отстранилась.

– Нет, Ева. Больше нет.

Железные обручи вокруг сердца лопнули и, только вдохнув полной грудью, я поняла, что почти не дышала все это время. Слезы все-таки полились из моих глаз, но мне было все равно, я не вытирала их. Встав на цыпочки, я поцеловала Лукаса, а он ответил мне. Начавшись как утешение, скоро наш поцелуй наполнился страстью и мы, не сговариваясь, начали раздевать друг друга. Соскучившееся по ласкам тело мгновенно отзывалось на прикосновения рук Локи, в крови разливался пожар.