Ева

– Похоже, здесь мало кислорода. Дышать нечем! – проворчал Тарас Петрович, кашляя и расстёгивая ворот.

– Или нас травят, как жуков, какой-то гадостью! – гневно бросил Фёдор, присев на корточки и тряся головой в попытках прояснить разум.

– Плохи наши дела, Федя, похоже, я погубил тебя, прости… – обречённо вымолвил старик и рухнул, как подкошенный.

Фёдор бросился к нему, приподнял его голову и, поняв, что его проводник без сознания, попытался привести его в чувства:

– Петрович, очнись! Очнись! Я без тебя тут сгину со страха! Петрович, прошу, очнись!

Забыв про свинцовую голову и ватные ноги, Фёдор стал что есть силы тащить Петровича, он не знал куда, но надеялся, что туман развеется и станет легче дышать.

– Ещё чуть-чуть, потерпи, Петрович, я тебя вытащу, а ты потом меня вытащишь, потерпи. Сейчас эта мгла кончится, – успокаивал он своего бессознательного друга, а, скорее, успокаивал себя, ведь остаться сейчас одному было хуже смерти.

Он тащил его несколько минут, хотя для него прошла целая вечность, прежде чем окружающая их мгла не стала чернеть. Вскоре стало ясно – чернеет не мгла, чернеет всё для Фёдора: взор, ситуация и, возможно, вся жизнь…

***

Не многие бы пережили то, что пережил Михей, и, наверное, никто не смог бы сохранить человечность и веру в доброту. Однако порой, когда в жизни что-то напоминало ему о былых временах, он становился сам не свой. Так и сейчас, сидя в кресле, туго обвитый дрессированными корнями, Михей орал так, что казалось у него, вот-вот разорвутся все жилы:

– Пусти, чёрт возьми! Я не приемлю такого с собой обращения! Пусти, я должен вернуться к товарищам! Пусти, ведьма!

– Успокойся, и я всё тебе расскажу. И не кричи, я тебя всё равно не слышу, а твои мысли становятся хаотичными, трудными к восприятию.

– Отпусти меня, и я успокоюсь! – продолжал рычать Михей.

– Хорошо, но ты всё равно отсюда не уйдёшь, пока я не закончу, – поддалась Анна, и корни в то же мгновение ослабили хватку, а вскоре и вовсе исчезли, не оставив ни намёка на своё присутствие.

Михей вскочил и попытался уйти, но обнаружил, что проём, через который они вошли, превратился в стену из густо сплетённых растений. Раздосадованный, он несколько раз сильно ударил кулаком по стене и обречённо уткнулся в неё лбом.

– Хорошо, что ты хочешь от меня? – спросил Михей, смирившись с поражением.

– Мне нужна твоя помощь.

– Ты действительно считаешь, что о помощи просят так?

– Нет, но иначе тебя было не остановить. Прошу, помоги нам, пожалуйста! – голос Анны стал мягче и развеял гнев Михея, как солнце – утренний туман.

– Нам? – спросил капитан, нарочно цепляясь к словам, чтобы не выдать трепетное чувство, внезапно зародившееся у него в груди.

– Нам. Нас тут много, мы долгое время не можем обрести покой. Мы устали, а вы – наш единственный шанс…

– Что конкретно я должен сделать? – уточнил разведчик, скрывая необъяснимую печаль.

– Я покажу тебе дорогу, к хранилищу, его нужно уничтожить.

Михей закрыл глаза, он пытался не выдать свои мысли, но почти наверняка был уверен, что у него это не получается:

– Ты погибнешь?

– Я уже мертва.

– Я имею ввиду – окончательно? Перестанешь существовать?

– Да, я перестану существовать.

– Тогда я пас. Моя биография и без того не идеальна, не хотелось бы «украшать» её ещё и вашими смертями.

– Что за вздор? Это не страшнее, чем отформатировать модуль памяти!

– Нет. Наверняка есть другой выход.