Ева Луна. Истории Евы Луны

Амадей Перальта вырос в бандитском клане своего отца и стал таким же головорезом, как и все его родственники. Отец считал, что образование стремятся получать одни педики и для того, чтобы преуспеть в жизни, нужны не книги, а крепкие яйца и хитрость. Поэтому он растил сыновей в суровой обстановке. Со временем, однако, до старика дошло, что мир быстро меняется и теперь дела нужно вести на более стабильной основе. Эпоха неприкрытого грабежа сменилась коррупцией и завуалированным воровством. Пришла пора управлять состоянием семьи Перальта современными методами и задуматься об улучшении имиджа. Отец собрал сыновей и поставил перед ними задачу завязать дружбу с влиятельными людьми и научиться разбираться в законах, чтобы и дальше невозбранно процветать. Старик также велел сыновьям найти невест среди наследниц самых знатных семей в округе: вдруг удастся таким образом обелить фамилию Перальта, смыв с нее пятна грязи и крови. К тому времени Амадею уже исполнилось тридцать два года и он снискал дурную славу растлителя невинных девушек, которых потом бросал. Идея женитьбы не вызвала у Амадея ни малейшего энтузиазма, но перечить отцу он не посмел. Он начал ухаживать за дочерью одного помещика, чьи предки жили в тех краях на протяжении шести поколений. Несмотря на сомнительную репутацию претендента на руку и сердце девицы, ее семья приняла его предложение, так как невеста не отличалась красотой и страшилась остаться старой девой. Начался период скучного ухаживания, как это принято в провинции. Чувствуя себя неловко в белом льняном костюме и начищенных до блеска ботинках, Амадей каждый день прибывал с визитом в дом невесты. Под внимательным взором будущей свекрови или какой-нибудь тетушки сеньорита угощала жениха кофе с пирожными из гуайявы, а он тайком поглядывал на часы, выжидая удобного момента, чтобы откланяться.

За несколько недель до свадьбы Амадею пришлось отправиться по делам в один провинциальный городок. На полпути он очутился в деревне Аква-Санта, где никто не задерживается надолго, так что путешественники даже не запоминают название этого населенного пункта. В час сиесты Амадей шел по узкой улочке, проклиная жару и витавший в воздухе приторный запах мангового повидла. И вдруг он услышал кристально чистый звук, напоминавший журчание ручья среди камней. Звук исходил из невзрачного дома с облупившейся от солнца и дождей краской на стенах. Так выглядят почти все дома в Аква-Санте. Сквозь ограду Перальта разглядел беленый коридор, вымощенный темной плиткой, а за домом – дворик, где, скрестив ноги, сидела на земле прекрасная, как виденье, девушка, державшая на коленях цимбалы из светлого дерева. Мужчина замер, не в силах оторвать от нее глаз.

– Пойдем со мной, девочка, – проговорил он наконец; она подняла на него взгляд, и Амадей издали увидел на ее почти детском лице удивление и неуверенную улыбку. – Пойдем со мной, – приказал Амадей прерывающимся голосом.

Она колебалась. Последние ноты цимбал вопросительно повисли в воздухе. Перальта опять позвал ее, она встала и подошла к забору. Тогда мужчина просунул руку между прутьями ограды, отодвинул шпингалет, открыл калитку и взял девушку за руку, сопровождая все это фразами из лексикона покорителя женских сердец. Он клялся, что видел ее во сне, что искал ее всю жизнь, что не может ее потерять, что она предназначена ему судьбой… Все эти слова он мог бы спокойно оставить при себе, потому что девушка была недалекого ума и не совсем понимала смысл сказанного. Возможно, ее заворожил голос. Девушку звали Гортензия, ей только что исполнилось пятнадцать лет, и ее тело уже созрело для первых объятий, хотя сама она пока не осознавала причину своего душевного томления. Амадею не составило труда усадить девушку в автомобиль и увезти далеко в поле. Прошел час, и Перальта о ней и думать перестал. Он даже не вспомнил ее через неделю, когда она неожиданно появилась на пороге его дома, отстоящего от Аква-Санты на сто сорок километров. На девушке было желтое хлопковое платье и льняные альпаргаты[23], под мышкой она несла цимбалы, а в ее глазах пылал огонь любви.

Через сорок семь лет, когда Гортензию вызволили из подземелья, где она просидела все это время, похороненная заживо, и со всех концов страны понаехали журналисты с фотоаппаратами, она уже не помнила ни своего имени, ни как она сюда попала.

– Почему вы держали ее взаперти, как скотину? – приставали репортеры к Перальте.

– Потому что мне так захотелось, – спокойно отвечал он.

В то время Амадею было уже восемьдесят, он находился в здравом уме, но не понимал, почему вдруг поднялась такая шумиха по поводу столь давнего события.