Ева (СИ)

— Вспомни Звезду Смерти, — холодно и жестоко произнес Дарт Вейдер, отстраняясь от сына и встав в полный рост. Теперь отец свысока смотрел на разгневанного Люка, сжимающего яростно кулаки. Его пылающие глаза, казалось, подёрнулись пеплом и погасли, остыли, и взгляд его из-под полуприкрытых век был отрешённым, чужим. — Если мне не изменяет память, она строилась. На её борту находились не менее полутора миллионов военнослужащих и столько же гражданских. Строителей, если быть точнее. Инженеров, пилотов, сборщиков. Они выполняли крупный имперский заказ, и тем кормили свои семьи. Они помогали законному государству обороняться от напавших на него сепаратистов, которые хотели развалить и разрушить их привычную и удобную жизнь. Ты убил их всех, Люк, одним выстрелом. Их семьи лишились кормильцев и не получили денег, потому что заказ не был выполнен, и, вероятно, сейчас голодают. Только потому, что им нравилось жить в Империи, которую построил я. Одним ударом ты превзошел меня, сын. Я не знаю, сколько людей погибло в боях со мной, но, думаю, немного поменьше. Вот цена войны, которую Альянс ведет против Империи. Попробуй, скажи теперь, что ты несешь людям свободу и счастье. Это не так — свободу и счастье нёс людям я, убивая повстанцев и не давая войне охватить всю Империю. Я уничтожал тех, кто вставал на путь войны, таких же, как я сам, и тем самым охранял жизнь простых обывателей. Те, кого я убивал… Это были не миллионы и не миллиарды людей, это были кучки ненормальных авантюристов, которым наскучила пресная мирная жизнь. Они мелко пакостили, грабили склады с оружием, устраивали диверсии, угоняли корабли, брали заложников, подрывали наши базы. Кто-то когда-то рассказал им сказку об Империи Зла, и они свято верили в неё. Их вера была преподнесена им как наивысшее добро, и под этим соусом они творили всё, что взбредало им в голову, воображая, что борются со злом. Я много убивал, Люк, — произнес Вейдер как-то особенно откровенно. — Убивал без жалости. Убивал и джедаев, если находил их. Знаешь, за что? За то, что они позволяют себе Покой. Глядя на то, что творится вокруг, как бандиты в очередной раз грабят базу с оружием, они ничего не предпринимали, предпочитая держаться подальше от назревающего кровопролития. Душа женщину-джедайку, я слышал её мысли о собственных детях, которые останутся сиротами, но в её голове не промелькнуло ни единой мысли о детях погибших офицеров, когда она укрывала сепаратистов. Их Покой — это ложь, сын. Не бывает Покоя, джедаи тоже держат оружие, если это идет во благо их интересам. Но сохранять личный Покой для себя, когда рядом идет война и гибнут те, кому ты можешь помочь, безнравственно. Знаешь, отчего погиб Орден джедаев? Оттого, что они упорно игнорировали перемены, происходящие у них прямо перед глазами, и не желали вмешиваться в жизнь людей, не желали повлиять на коррумпированный сенат! Палпатин у них под носом вытащил из казны миллиарды и создал армию клонов, а этого никто не заметил. Сенаторы и Торговая Федерация душили друг друга, дрались за лакомый кусок, разнося в клочья планеты, но этим конфликтом и его урегулированием занималось всего три человека. Совет джедаев не желал уделить этой проблеме больше внимания. Это потревожило бы их Покой и нарушило принцип невмешательства… Призванный защищать, кого защитил этот Орден?! Их республика трещала по швам, гибли люди, но они и не двинулись с места, пока я не вцепился им в горло, — Вейдер коротко, зло рассмеялся, блеснув острыми зубами, и его взгляд снова кровожадно разгорелся. — Ты знаешь, Люк, что я был рабом на Татуине? И что сделал Орден джедаев, чтобы искоренить там рабство? Ничего! Меня обучили Силе, чтобы я мог защищать и помогать людям, но я не смог помочь даже собственной матери. Я в ярости перебил тускенов, и мой поступок осудили, Йода заявил, что я иду к Тёмной стороне, ведь я поддался эмоциям, гнев и горе от потери захлестнули меня. Но когда я хладнокровно убил графа Дуку, отчасти, кстати, мстя ему за утрату руки, этого не осудил никто! Это убийство было, якобы, во благо Ордена, Республики и демократии, но лично я не вижу разницы между ними. В обоих случаях мне было приятно ощущать, что мои враги погибают от моей же руки, и их страх и отчаяние мне тоже были весьма по вкусу. Все они перед смертью очень пожалели, что причинили мне боль, и очень хотели бы повернуть время вспять, но…

Можно защищать демократию, но нельзя защитить мать.

Можно убивать, сколько влезет, во имя республики, и нельзя во имя справедливости.

Я не гуманист, Люк, я далёк от жалости. Но я ненавижу лжецов. Джедаи же — поголовно лжецы. Я совершил когда-то переворот, я убил много людей, в том числе и детей, только потому, что они джедаи, и меня сочли чудовищем. Мейс Винду на моих глазах хотел убить Палпатина только за то, что он ситх. На тот момент никто и ничего не знал о его преступлениях, но того, что он ситх, было достаточно для джедаев, чтобы убить его без суда и следствия. И если бы Винду убил ситха, его сочли бы героем. Всё в этом мире относительно, Люк.