Евангелие от Дарвина. Эволюция доверия

Юваль Ной Харари в книге «Sapiens. Краткая история человечества» пишет: «В 1789 году французы чуть ли не за ночь переключились с мифа о божественном праве королей на другой миф – о власти, принадлежащей народу»⁴.

Если так, то «декларация прав человека и гражданина» вдохновила народ настолько, что довольно продолжительное время стала анестезией от нужды и голода, и тогда свобода и достоинство на самом деле и есть основные движущие силы истории.

Однако, если это так, то против кого тогда был направлен террор, свободно отделявший посредством изобретения «гуманного» доктора Гильотена до шестидесяти французских голов в день? Причем не только от аристократических тел! Или с чего этот свободный и гордый народ спустя всего десять лет после революции провозгласил Наполеона первым консулом, после чего и этого показалось мало французам, и они уже восторженно приветствовали Бонапарта на императорском троне?

Можно, конечно, предположить, что граждан обманули, воспользовавшись их наивностью, но тогда нужно говорить не о наивности, а о растерянности, поскольку история 19 века вплоть до 1871 года – это метания французского народа от республики к монархии и обратно. В итоге, французам понадобилось почти сто лет, чтобы определиться окончательно в своей приверженности демократии.

Выходит, что идея о власти народа хоть и проникла в некоторые головы за одну ночь, но понадобилось гильотинировать тысячи и сложить на полях сражений ещё сотни тысяч, чтобы в оставшихся на плечах не восторжествовал дух Liberte, Egalite, Fraternite. Почему так долго и так много крови, если свобода и достоинство являются естественными и присущими каждому человеку от рождения?

Из 21 века кажется невозможным, чтобы люди не стремились к свободе и собственному достоинству. Впрочем, нам также не понять, как можно обходиться без интернета, википедии и социальных сетей. Однако этим технологическим «чудесам» от роду несколько десятков лет.

Мерить всё со своей колокольни – довольно поверхностный подход. Это всё равно, как если бы мы вместе с Фукуямой, оказавшись вдруг воспитанниками в школе сумо, с недоумением смотрели бы на всех прочих, кто тратит свою жизнь впустую, не мечтая наесть самый большой в мире живот и сладострастно выпихивать им противников за пределы татами.

Если свобода и достоинство являются естественными и неотделимыми от человеческой природы, то это значит, по всей видимости, что они возникли вместе с самим видом Homo sapiens. Тогда, если мы согласимся с тем, что человек относится к миру живой природы, то должны сопоставить стремления к свободе и признанию с основополагающими представлениями теории Дарвина о движущих силах эволюции. Связь здесь должна быть прямая: если стремления к свободе и признанию помогали нашим предкам выживать, то должны тут же согласиться с Фукуямой.

_{Человек разумный (лат. Homo sapiens) произошел от человекообразной обезьяны, а самыми близкими родственниками из ныне живущих видов являются два вида шимпанзе (обыкновенный и бонобо). Как выживали наши предки можно лишь предполагать, зато, наблюдая ближайших родственников, можно попробовать сделать некоторые обобщения.}

_{Во-первых, и бонобо, и шимпанзе – животные коллективные, то есть они живут стаями. Члену стаи, решившему получить свободу и независимость, вряд ли кто-то из сородичей станет препятствовать. Однако, если бы ему удалось выжить отдельно от стаи, то современные учёные беспрерывно находили бы в лесах бонобо-одиночек и шимпанзе-индивидуалистов.}

_{Между тем и Homo sapiens и все его родственники – существа довольно слабые, особенно в юном возрасте, и оттого чрезвычайно зависимы от родителей и сородичей. Единственный шанс дожить до полового созревания и оставить потомство – это держаться коллектива. Так было всегда со всеми нашими хвостатыми родственниками, что наводит на мысль, что и с людьми вряд ли было иначе, по крайней мере до самого последнего времени.}