Евангелие от Лазаря. Деяния сорока апостолов

Услышав перешёптывание испуганных прихожан, передававших из уст в уста «метку» особого инквизиционного корпуса, митрополит, согласно внутренней инструкции, предписанной самим синодом кардиналов, поспешил выставить молодожёнов, окружённых многочисленными родственниками, за дверь своей обители. Было слышно, как сработал скрытый механизм и поверх входной двери, предназначенной для встречи прихожан, опустился тяжёлый занавес стальных щитов, отсекая мир святых от мира грешников.

Чуть вдалеке, где-то в квартале от начала парковой зоны, через мощные усилители загрохотал механический голос загонщика, приказывая всех праздношатающихся, оказавшихся в эту минуту вне границ собственного жилища, пройти к месту регистрации для выяснения обстоятельств и ожидании вынесения приговора. Вполне естественно, что граждане империи, не страдая крайней степенью идиотизма, бежали прочь со всех ног от приближающегося с каждой минутой громоподобного гласа. Маврий затравленно оглянулся по сторонам, пытаясь определить направление наименьшего риска.

— Надо уходить! — практически выкрикнул он, наблюдая, как небольшая группа молодых людей пронеслась перед крыльцом церкви и скрылась в близлежащих зарослях. — Туда! — он ткнул в заросли.

Его отец, подчиняясь годами вбиваемому в подкорку сознания инстинкту, развернулся в сторону усиленного громкоговорителями голоса, предлагающего пройти процедуру идентификации личности.

— Маврий! — требовательно позвал он младшего сына. — А ну, пошли за мной!

Родня безоговорочно потянулась за главой семейства. Игнесса, влекомая матерью, отошла от супруга на несколько шагов. Она обернулась, набрав воздуха в лёгкие, чтобы позвать за собой молодого мужа, но остановилась на полуслове. Совсем рядом раздался мощный взрыв. Маврию показалось, будто небо рухнуло на земную твердь, подломив своей тяжестью столпы мироздания. Земля вздыбилась разъярённым скакуном, бросив твёрдо стоящих секунду назад людей на колени, а вслед за этим по парку, ломая высокие деревья, словно сухие ветви, пронеслась упругая ударная волна, подминая под собой родню, оказавшуюся в этот момент на дорожке. Маврий увидел, как Игнессу, словно пушинку, легко подняло в воздух и с силой приложило о ствол растущего неподалёку дерева, размозжив мечте всей его жизни голову. Маврий, больно ударившись коленями о полированный гранит крыльца, будто в замедленной съёмке, ошеломлённо смотрел, как череп его возлюбленной треснул, выплёскивая наружу содержимое, а сама она, завязнув в воздухе, медленно упала на землю. Мир снова принял подобающую скорость. Громадный ствол дерева, потеряв где-то не менее громадные ветви, бешено вращаясь, пролетел перед его глазами, сметая собой большую часть родственников. А тех, кто остался в живых, унесло следующим потоком воздуха, напитанного пылью, мелкими камнями и всем, что смогла оторвать от земли чудовищная ударная волна.

От смерти Маврия спасло лишь то, что он остался стоять на пороге церкви, ведь взрыв произошёл позади неё. Она приняла на себя тот удар, который должен был поставить жирную точку в конце короткой жизни, не познавшего женской ласки, юноши. Он из последних сил подполз к металлической преграде и вжался в неё спиной, моля Господа Бога забрать его душу в мир мёртвых, где бы он смог встретиться со своей женой. Несколькими мгновениями позже он услышал ответ. Небеса вновь содрогнулись, издавая протяжный стон, и на церковь сверху рухнула громадная железобетонная плита, знаменуя собой чудо, дошедшей до ушей Господа, молитвы, минуя посредников в лице огромного сонма священнослужителей.

Двумя днями позднее.

Временно исполняющий обязанности аббата, приор Роланд стоял перед огромным, во всю стену, панорамным окном, созерцая захватывающую дух картину сумеречного города с высоты птичьего полёта. Однако ни великолепный вид миллиона разгорающихся в темнеющих сумерках огней, ни постепенно погружающийся в ночную мглу Порус, ни шикарное, во всех смыслах, убранство «рабочего» кабинета высокого должностного лица — ничто не могло смахнуть печать глубокой задумчивости с чела приора, застрявшего, в прямом и переносном смысле, между небом и землёй.

— Сколько дней вам понадобиться, чтобы полностью расчистить завал? — устало спросил Роланд вытянувшихся, как на приёме у Его преосвященства, десяти приоров округа, если можно было назвать равнением по стойке «смирно» выпяченные животы свиноподобных служителей справедливости, нарастивших свои утробы в денном и нощном бдении исполнений заповедей святого синода.