Евангелие от Марка

Чтобы вынудить Пилата принять нужное им решение, религиозные вожди должны были найти обвинение посерьезнее, чем простое богохульство. Вопрос Пилата в стихе 2: «Ты Царь Иудейский?» — предполагает ту же линию обвинений, которую принял синедрион. Лука рассказывает о некоторых подробностях, лишь подразумеваемых Марком в 15:3: И первосвященники обвиняли Его во многом. В Евангелии от Луки 23:2 они перечисляют все, что вменяется в вину Иисусу: «…развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем». Поэтому вопрос Пилата сочетает в себе упрек в несоблюдении еврейских религиозных канонов и намек на нарушение римских гражданских установлений. На этот вопрос Иисус отвечает утвердительно, но возлагает ответственность за такое наименование на Пилата: «…ты говоришь» (2). Значение ответа Иисуса не вполне ясно. Его можно, например, истолковать следующим образом: «Правильно делаешь, что спрашиваешь». Так или иначе, Он принимает это определение. Тем не менее, ответив на этот вопрос, Иисус, как и на предварительном следствии, отказывается отвечать на прямое обвинение синедриона (4). Молчание Иисуса в тот момент, когда решается вопрос Его жизни и смерти, удивляет Пилата (5). Комментарии Моула хорошо подытоживают всю картину:

«Ситуация поистине парадоксальна: Иисус, Который есть по сути Царь иудеев в глубоко духовном смысле, отказывается возглавить духовный мятеж. И все же здесь, перед Пилатом, к обвинению в богохульстве добавляется также обвинение именно в том, в чем Он так разочаровал толпу — в политическом мятеже. Иисус отказался признать Себя виновным и не стал защищать Себя»[71].

И вновь приходит на память молчание страждущего слуги из Книги Пророка Исайи 53:7. «Удивление» Пилата подхватывает характерную тему Евангелия от Марка — в реальности много такого, что люди не в состоянии увидеть.

Происхождение обычая, описанного в стихе 6, неизвестно, и сам обычай нигде, кроме Нового Завета, не упоминается. Также ничего не известно о мятеже, упомянутом в стихе 7. Ссылка в стихе 8 на то, что он всегда делал для них, позволяет предположить инициативу самого Пилата. Народ в стихе 11, возможно, был группой сторонников Вараввы.

Включение Вараввы в повествование интересно само по себе. Слова, переведенные как некто, по имени Бараева (7), дословно звучат как «тот самый по имени Варавва», что предполагает вопрос: «который?». Обычно к этому слову обращались при необходимости сделать различие между двумя людьми с одним и тем же именем, а также при употреблении дополнительного имени или титула (см. Мф. 27:22: «Иисус, называемый Христом»; Мф. 26:3: «первосвященник, по имени Каиафа» и Ин. 9:11: «Человек, называемый Иисус», то есть в данном случае Тот Самый известный Учитель/Целитель). Но в случае с Вараввой нет подобного эквивалента, кроме значительного количества надежных рукописей Евангелия от Матфея 27:16, где фактически говорится об «Иисусе, называемом Вараввой». Христиане всегда старались никого не называть именем Иисус, выражая таким образом верность своему Господу, а евреи избегали его из нежелания вспоминать об Иисусе Христе. Но если в оригинале действительно стояло это имя, тогда используемый здесь язык становится вполне объяснимым, усиливая контраст между Вараввой и Иисусом, и делает тем более парадоксальным выбор толпы, вдруг воспылавшей симпатией к Варавве.