Евангелие от Сергея

Он подошёл к Иисусу и спросил:- Это правда, что ты называешь себя царём Израиля?

Иисус улыбнулся. Долгожданный момент настал.

— Я этого никогда не говорил, — ответил он спокойно, — но я из рода царя

117

Давида.

Упомянув царя Давида он как бы утверждал своё право на корону.

— Не признаётся, — растроенным голосом произнёс Пилат чтобы все слышали, — может быть бич поможет освяжить его память? Всыпать ему сорок ударов.

Это никаким образом не вписывалось в их план и Иисус встревоженно посмотрел на Пилата, как бы спрашивая его:-Что происходит?

— Это тебе за Прокулу, — тихо, чтобы никто кроме Иисуса не слышал, сказал ему Понтий.

Легионеры Пилата схватили Иисуса из рук стражников и потащили его во внутренний дворик. Марк подал ему большущий кувшин.

— Это вино, — сказал он, — если выпьешь всё до дна, прикажу палачу сильно не хлестать. Понял?

Только после этих слов до Иисуса дошло, что его подставили и что живым из этой заварухи ему не выбраться. От этой догадки ему стало сташно и он машинально взял кувшин в руки.

— Пей Иисус, — приказал Марк.

Исус стал пить и лихорадочно думать как себя вести дальше. Призвать толпу собравшуюся во дворе Пилата к востанию? Убьют на месте. Кинуться в ноги к Пилату?

Обдумывая это он и не заметил, как выпил весь кувшин. Солдаты повалили его на скамью и принялись хлестать бичом. Больно!

— Обманул подлец, — подумал Иисус о Марке, — сказал прикажет больно не бить.

Толпа во внешнем дворе услышав свист бича и стоны Иисуса заволновалась, а женщины заплакали.

Отсчитав сорок ударов, солдаты подхватили Иисуса под руки и притащили на суд.

— Так ты царь или нет? — повторил свой вопрос Пилат.

Иисус затравленно молчал. В глубине души он ещё надеялся, что это какая-то странная игра Пилата и что он вот вот одумается и вынесет оправдательный приговор.

— Ну, чтож, молчание знак согласия, — не дав ему время подумать, произнёс Пилат, — распять его вместе с этими двумя.

Женщины заголосили, Пилат повернувшись пошел искать Лукреция, а солдаты под командой Марка притащили кресты и взвалив их на осуждённых погнали к выходу из города на традиционное место казни-холм Голгофу.

118

Толи от вина, толи от потрясения вызванного решением Пилата, Иисус потерял способность сооброжать. Он шагал с крестом на спине по узким улочкам Иерусалима и ему казалось, что это несёт крест не он, а кто-то другой, а он видит эту картину как бы со стороны. Сквозь его плащёвку проступала кровь из ран нанесённых бичом и нести крест было больно. А ещё это крепкое вино и ноги совсем не слушались. Иисус то и дело спотыкался и два раза упал роняя свой крест. Он был пьян. Когда, уже за воротами, Иисус упал в очередной раз и никак не мог подняться, Марк схватил стоящего на обочине мужика и приказал ему нести крест Иисуса. Это был Симон Кореянин. Он возвращался со своего поля и к своему несчастью остановился поглазеть на процессию.

— С какой стати, — завозмущался он, — каждый преступник должен нести свой крест сам, это закон и если я не преступник, то и нести крест не буду. Да и устал я на своём поле и жена меня ждёт.

Марк не стал с ним спорить, а просто наотмашь заехал ему по лицу.

— Неси сволочь пока я тебя не прибил, — приказал он- и Симон подчинился. Низко склонив голову, чтобы знакомые не узнали его лица, он взвалил крест на спину и зашагал к Голгофе.

— Придурок, — ругал себя Симон, — и какого чёрта я остановился поглазеть на преступников.

Придя на холм солдаты быстро выкопали три ямы для крестов и ждали команды. Марк огляделся, всё было спокойно. Видимо сторонники Иисуса и его подручные услышав приговор быстро растворились в толпе и кроме женщин никто не вопил в его защиту. Наоборот, в толпе то и дело слышались оскобления в адрес Иисуса.

Марк взмахнул рукой и солдаты принялись за дело. Первыми они казнили убийц. Их повалили на кресты и гвоздями, больше похожими на штыри, стали прибивать руки к крестам. Преступники орали на всю округу. Поставив основания крестов в вырытые ямки, солдаты прочно укркпили кресты вертикально. Марк тем временем допаивал Иисуса.

— Пей, — приговаривал он, — тебе же легче будет болтаться на этой сушилке, — и поил его из кувшина. Кивнув солдатам, Марк отошёл в сторону, а солдатам даже не надо было валить Иисуса, он упал сам. Его закатили на крест и стали прибивать ладони. Иисус молчал и только, когда гвоздь пробив кисть с мягким причмокивающим звуком вошёл в дерево, он застонал. В ответ на его стон заголосила Мария. Когда крест укрепили вертикально, Иисус какое-то время продолжал

119

стонать, а потом затих и только изредко, приподняв голову с груди, пьяно бормотал что-то.

Стало темнеть и люди разошлись и на месте казни остались только солдаты и группа женщин во главе с матерью Иисуса. Они стояли на коленях и молились. Солдаты развели костёр и играли к кости, а Марк ждал появления Лукреция. Наконец он, закутанный в плащёвку появился на холме и подошёл к Марку.

— Всё впокойно? — спросил он.

— Да тихо, как в омуте, сам удивляюсь. Я думал, что друзья Иисуса будут митинговать здесь, требовать отмены казни, а они разбежались, как тараканы.