Евангелие отца

- Ну, мы можем начать с того, что дом никогда не был Вашим, семьи у Вас никогда не было, да и дяди, честно говоря, тоже. Понимаете, все, что было настоящего в Вашей жизни — это письмо, которое Вы получили. Более совершено ничего, включая Вашу мать. Грубо говоря, Вы абсолютный призрак, созданный только для того, чтобы выполнить свою миссию.

Самое неприятно, что может быть в работе, это когда кто-то, Вам совершенно неизвестный, неожиданно для Вас говорит Вам правду о Вашей жизни. Это может быть случайность, может быть провокация и попытка Вас раскусить, но может быть и достоверная информация и вот тогда Вам конец. Мне его речь не понравилась. Совсем не понравилась. Почему? Позже поймете. Но надо было играть дальше.

- Вот спасибо! Теперь я совершено спокоен. А я-то мучился: кто я, зачем я? С какой целью родился, кто мой папа? А тут все так просто и хорошо: нет никакого папы, кроме Папы Римского, наверное. И есть Вы, который все так славно мне объяснил. Спасибо Вам. - Почему-то мне захотелось встать, и я встал. Они даже не отреагировали — просто синхронно подняли свои печальные глаза. - Господа, я пошел.- И ведь я действительно повернулся к ним спиной и сделал пару шагов.

- Представление окончено? - Они даже не постарались меня удерживать. - Вы должны успокоиться и сесть. У нас очень мало времени. Сейчас восемь вечера и осталось совсем немного времени для того, чтобы Вы успели сделать то, ради чего Вас сюда привезли.

- А заранее Вы не могли все подготовить? - Я почему-то опять их послушался. Вернулся к своему креслу и встал рядом. Садиться не хотелось, чтобы опять не возникло желание встать (Что уже было бы просто смешно и слишком демонстративно).

- Все-таки, сядьте. И уж если кто совершенно не в курсе, так это Папа. Хотя, - Священник неожиданно посмотрел на молчащего рыцаря. - Странная игра слов.... Что Вы знаете об отце Иисуса?

- Это о плотнике?

- Да.

- О плотнике ничего не знаю. Это-то тут при чем?

- Тогда садитесь, и внимательно слушайте, Люсьен. Он и есть цель Вашей миссии.

- Миссии? Я похож на Тома Круза? И почему, собственно, я?

- Просто потому что Вам не повезло, а может быть и наоборот – это как дело повернется. Да сядьте же Вы, наконец. Так всегда бывает в этой жизни. – Священник был то ли смущен, то ли слегка раздосадован тем, что ему так долго приходится уговаривать этого наглого молодого человека. – Вы обречены на предательство – Вы наследник Иуды и у Вас нет другого пути. Вернее, он есть, но именно Вам никогда не удастся идти по собственной воле – все предрешено. Считайте это кармой, судьбой, провидением, генетикой, семейным заболеванием и Божьей волей – всем, чем угодно. И даже – тут он слегка поморщился и на несколько секунд замолчал. – И даже, если Бога нет. Так ведь, в конце концов, тоже может быть? Люди, которые в Него верят, не дадут Вам права делать то, что противно их вере. А, следуя вере, Вы, во-первых, обладаете дурной наследственностью и на Вас клеймо, а во-вторых, Вас просто не должно быть. Но, с другой стороны, что для одних предательство, для других – подвиг. – Он опять помолчал и взглянул на рыцаря. – Если, конечно, это Вас успокоит.

Я все-таки сел. Во-первых, стоять надоело, а с другой стороны становилось и интересно, и жутко одновременно.

- Нет. Меня это не успокоило. Что вам от меня надо?

- Ничего особенного. – Священник опять посмотрел на рыцаря. (Им бы на шею по шарфику цвета радуги). – Надо еще раз предать Иисуса. То есть, конечно, не его самого, а его историю. Слегка, скажем, подправить.

- Так Он все-таки жив? В смысле… Потомки?

- Нет. Но жив его отец. Вернее… ну, Вы меня понимаете, конечно. – Он точно дразнился, этот священник. А рыцарь тем временем наливал «Кровавую Мэри» в стакан. И капли томатного сока стекали по ножу медленно-медленно, как в замедленном кино. Что-то было нехорошее в их аккуратном падении в стакан. Они не смешивались с водкой, а создавали свой собственный темно-красный слой, так похожий на кровавую лужу, вытекающую из тела Христа на землю.