Евангелие рукотворных богов

- Там же уродов тьма! - напомнила Стерва.

- Завтра, - повторил Рахан.

- Кто пойдет? - оживился Рус.

Он прав - мероприятие опасное, но Ключник недоуменно посмотрел ему в глаза.

- Все.

Нет желания разъяснять, что если они отряд, то учиться действовать совместно необходимо с первых шагов, и вообще, при проведении любых операций, он всегда был противником идеи разделения сил. Как был сторонником принципов отсева и естественного отбора.

- И откуда ты все знаешь? - косо посмотрела на Брата Стерва, которой сразу не пришлась по душе эта затея.

- Я ЖИЛ, в отличие от вас. А еще это мой родной Город…

Поэтому сейчас они бредут не спеша, экономя силы по пыльной набережной и каждый воспринимает окружающее по-своему. Рус, расслабленно положив Глевию на плечо, идет и посвистывает, наслаждаясь сухой и относительно теплой погодой. Ключник, сжатая пружина, он, наверное, даже будь Город живым и изобилуй его улицы мирным населением, все равно настороженно зыркал бы по сторонам, предполагая неприятеля в каждом встречном. Стерва сегодня оправдывала свое прозвище, находясь в самом что ни на есть стервозном настроении. Ванко вообще ее такой видел впервые. Он, кстати, с мальчишечьей непосредственностью только и вертит головой, удивленно рассматривая окрестности. И Кэт, определенно изменившаяся после встречи с Раханом, уже не плетется отстраненно, как сомнамбула, а с почти детским любопытством присматривается, выискивает лишь ей понятные приметы. То возле пробившегося сквозь растрескавшийся камень синего цветочка присядет, то ржавую железку из обломков вытащит. Нет, она как была блаженной, так и осталась, но вкус к жизни у девушки проснулся, это все заметили. Большой Брат видит родной город, угадывает знакомые улицы, памятные места, угадывает, но не узнает. Это как картина, что была написана яркими мазками, насыщенная, радостная и такой оставалась потом в памяти долгое время. Но прошли годы и вот она лежит в пыли среди кучи мусора. Сломана, облезла позолоченная некогда рама, часть полотна промокла слезливыми подтеками и обросла едкой плесенью, другая потрескалась на солнце, покрылась сетью морщин. Краски расплылись и потускнели, местами вовсе осыпались, обнажив гнилой холст. Очертания изображенного размыты, детали вовсе отсутствуют. Так и Город. Восемнадцать лет - не большой срок для домов и проспектов, когда они полны Жизни, и разрушительный возраст, когда на них властвует Смерть. Брат бормочет еле слышно, но не спутникам, скорее сам для себя: "а здесь раньше…", "вот тут я впервые…", "там когда-то…".

Слева грязные воды глодают обветренные, выщербленные камни набережной, скребя о скользкие плиты полузатопленным хламом, распространяя затхлое зловоние и оставляя после себя гнойные желтые разводы.

Справа берег штурмуют руины, нестройными обвалами сползая с холмов, неся с собой прелый аромат разложения. Истлевшие остовы, некогда бывшие блестящими стальными повозками, перегораживают дорогу, выжженные, оплавленные, страшные, словно скелеты выбросившихся на сушу чудовищ.

- Говенный город, - ругается Стерва, путаясь в какой-то рухляди.

Наемница извергает длинную витиеватую фразу, никак не вяжущуюся с ее интеллектуальным видом, о чем не упускает заметить бард. Пока девушка размышляет, стоит ли обижаться на бойкого языком Руса, беседу прерывает Брат:

- Станция.

Станция представляла собой несколько крытых ржавыми листами сооружений, окружающих небольшую заводь, и врезающиеся в реку покосившиеся мостки. Среди пары десятков разбросанных вытащенных на берег или затопленных на мелкой части посудин легко удалось найти одну достаточно сносную. Тяжелее, как ни странно, пришлось с веслами. Поиски ничего не давали, пока Рус не предложил порыться в постройках. Обитая рыжей жестью дверь оказалась запертой на тяжелый навесной замок.

- Подцепить бы чем, - Брат начал оглядываться в поисках инструмента.

- Гривелем своим ковырни, - посоветовала Стерва.

- Да неохота заточку портить.

Ключник подошел поближе.

- Заколку дать? - наемница, похоже, старалась не оставить ни одного из своих спутников без шпильки.

Рахан как-то озорно, что вовсе не вязалось с его зловещим видом, глянул на девушку. В нем, так же как и в Кэт, все чаще угадывались нормальные человеческие черты.

- Этот запор легко открыть голыми руками.

- Да ну!?

- Пари?

- На что?

- Если я сделаю это, ты на сегодня станешь паинькой.

- Голыми руками?

Ключник протянул вперед безоружные руки. Брат в очередной раз отметил, как неестественно выглядят истертые кожаные перчатки, свободно болтающиеся на тонких ладонях.

- Не напрягаясь, двумя пальцами.

- Ну-ка! - Стерва дотянулась до замка и изо всех сил подергала дужку, - Не откроешь - меня до театра на руках понесешь.

- Угу, - быстро согласился Рахан и без труда, как обещал, вытащил пробой из трухлявого косяка.

Завеса вместе с замком под хохот Руса со скрипом повисла на крепко вбитой в дверь петле.

- Кто бы подумал, что ты у нас такой артист… - язвительно отреагировала Стерва.

- Договор, - напомнил Рус.