Евангелие рукотворных богов

Ежегодное паломничество – не единственное проявление учтивости по отношению к высшим силам. Невнятные молитвы, изобилующие малопонятными терминами, вдохновенные проповеди Посредника – обязательная рутина, не стоящая внимания. Гораздо интереснее богоугодные жертвоприношения, что регулярно знаменуют пришествие большой луны и благоприятным образом влияют на возбужденное сознание паствы. Потому что жертва – еще один элемент торжественной церемонии отрицания старого. Потому что жертвы – не собратья по несчастью, а заблудшие, отвергающие прогресс, косные и слепые, противящиеся переменам остатки тупикового направления в развитии Человечества. Наивно полагающие себя людьми. Не способные в кажущихся бессмысленными явлениях так называемых драконов усмотреть волю существ, ими управляющих. Лишь метаморфам дано знать истинную природу Дракона. Но тсс – это уже тайное.

Все готово к жертвоприношению в преддверии Ночи полной луны. Почти все, за исключением одной досадной мелочи. Сегодня у метаморфов отсутствует кандидат на роль жертвы.

– У нас гости. – Рус уложил гитару в плотный чехол и весь подобрался.

Шелест осыпающегося щебня со стороны расположившихся чуть ниже по склону развалин действительно выдает присутствие посторонних.

– Пятеро, – подтвердил Брат, – не больше.

– Нормально, договоримся. – Музыкант подтащил к себе рюкзак, шнурованный мешок на металлической раме, удобно лежащий на плечах и не напрягающий спину, и положил руку на оружие.

Более чем полуметровый, широкий, чуть изогнутый клинок сидел на длинной, в половину человеческого роста, рукояти легкого металла. Необычное орудие убийства было явно самодельным – где подсмотрел Рус столь странную конструкцию, оставалось загадкой, сам же он уверенно именовал этот гибрид меча и копья глевией. Имеется в запасе у странников снаряжение и поэффективнее, да стоит ли тратить невосполнимые заряды в пустяковой стычке? Брат, тот даже не посмотрел в сторону пары своих тонконосых ледорубов с изогнутыми желтыми рукоятками и ременными петлями, носивших не менее оригинальные прозвища – гривеля. Тоже достойный инструмент, созданный, правда, для иных целей, но легкий, прочный и удобный, позволяющий владельцу, как говаривали соратники, заклевать любого, кто не внемлет миролюбивым речам.

– Друзья мои! – повысил голос Брат. – Таящийся во тьме вынашивает черные мысли! Неужели алчете вы нашего скромного имущества? Выходите к огню, убедитесь в скудности бедных путников!

– Не выйдут, – так же громко ответствует Рус. – Боятся, что ли?

– Разве могут вызвать страх три мирных пилигрима? – смиренно улыбнулся Брат. – Быть может, наши скромные визитеры нуждаются в помощи и просто стесняются обратиться, скрываясь в сумерках?

– А, тогда конечно, наша обязанность – оказать всемерное участие.

– Кончайте трепаться, – хрипло отхаркнулся сумрак, и на свет, покачиваясь, выползли три несуразные фигуры.

Один высокий и плечистый, с непропорционально маленькой головой, широченными ладонями-лопатами. Второй среднего роста, синевато-белесый, жирный, как слизень, и безобразный, в жидких бесцветных клочьях волос. Третий – словно сложившийся пополам под прямым углом, высоколобый, длинные руки гибко шарят над землей, похожий на паука, наверное, старший. Трое.

Брат бросил взгляд на Руса и отрицательно покачал головой.

– Остальные, щадя наши взоры, предпочли остаться в тени?

Обладатель маленькой головы ощерил рот в редкозубой улыбке:

– Мертвый человек, ты думаешь, что ты умный. – Слова он с клекотом выплевывает, словно такой способ общения противен стремящемуся к вершинам совершенства.

– Мертвый? – удивился Рус.

– Не принимай слова моего друга близко к сердцу, – хрипит Паук. – Для метаморфов все вы – мертвецы, отжившие положенное.

– Метаморфы? – включился в разговор Брат.

– Измененные и изменяемые.

– Мутанты?

– Как будет угодно.

– И чем мы можем помочь вашему несчастному племени?

– Наверное, нам должно стать реально мертвыми, дабы соответствовать вашим воззрениям? – это уже Рус.

– Отнюдь, вы уже мертвы с точки зрения эволюции, а мы не воюем с мертвецами.

– И все же?

– Нам действительно нужна некоторая помощь – лишь один из вас, остальные могут быть свободны. Нужен доброволец, и решим дело мирно.

– Что станет с добровольцем?

– Он умрет. – В словах Паука полное безразличие.

– Такое не входит в наши планы.

Беседующие говорят спокойно и взвешенно, словно речь идет о приобретении овощей на рынке.

– Тогда умрете оба, а женщина станет нашей самкой.

– Мы воины, урод. – Слова Руса бесстрастны, но костяшки пальцев уже побелели на рукояти глевии.

Воины, это значит, что битва для них – профессия, а несколько неполноценных – не противники, лишь пища для их кровожадного оружия, повод поупражняться в искусстве убийства беззащитных, пусть даже двое, наивные, вооруженные луками, застыли в засаде. Пауку этого не понять.

– Толстый и баба должны остаться, – зашипел он в никуда.