Евангельские мифы

Быть может это как раз тот ритуал, который практиковался в Абидосе. В основе своей эта корона могла, конечно, символизировать именно древний нимб. У нас есть, однако, еще одно объяснение, которое столь остроумно разработано ученым Фрезером в его «Золотой ветви». Фрезер показал, что во время древневавилонского сакейского праздника какой-нибудь осужденный на казнь преступник облачался в царские одежды и в течение трех дней удостаивался царских почестей, после чего его раздевали, бичевали и распинали. Этот обычай является, по мнению Фрезера, комбинацией из обычая приносить в жертву преступника в качестве козла отпущения и специального, еще более древнего, обычая умерщвлять божественного человека для того, чтобы влить новую энергию и силу в жизнь мира вообще и в растительную жизнь в частности. Во время таких жертвоприношений жертва увенчивалась короной так же, как и во время заклания преступников в Афинах (во время Фаргелий — праздника Аполлона).

Следует также отметить, что во время древних жертвоприношений у североамериканских индейцев на голову пленника, предназначенного в жертву, надевалась корона из перьев, а в руки ему давался начальнический жезл. Этот обряд является, по-видимому, ничем иным, как позднейшей модификацией древнейшего ритуала, когда в жертву приносился начальник или высокопоставленное лицо. Таким образом, нить нашего исследования приводит нас от древнесемитского мифа о «сыне единородном», которого пожирает его отец Кронос[81], к ритуалу, в котором жертва облачалась в царские одежды и украшалась царскими атрибутами.

Мы имеем здесь, по-видимому, источник не только шутовского «коронования» Иисуса, но и вставки о разбойнике Варавве, «сыне отца», который во времена Оригена фигурировал в большинстве рукописей, как Иисус Варавва.

Возможно, что истинный источник рассказа евангелий о тайном погребении Иисуса следует видеть в обряде греков, которые имели обыкновение во время праздника Фаргелий внезапно и таинственно убирать трупы принесенных в жертву преступников. Напиток из уксуса фигурировал также и в таинствах Деметры. Мы, значит, снова оказываемся на пороге углубленного антропологического исследования, которое должно показать нам, что евангельский рассказ о распятии связан с древним и изменчивым восточным ритуалом. Но, так как такое исследование предпринято мною в другом месте, то мы пока на этом и остановимся.

XXV. Несение креста Симоном из Кирены.

Следующая деталь евангельской истории может быть тоже выведена с большой долей вероятности из языческого мифа. Один из второстепенных подвигов Геракла заключается в возведении двух столпов в Гадесе для разграничения Европы и Ливии. Мы имеем здесь комбинацию из культа Геракла с культом его двойника, Мелькарта, которому поклонялись в Гадесе и миф о котором послужил основой для библейского мифа о Самсоне. Два столпа, бывшие налицо в еврейских и финикийских храмах, являются ничем иным, как древними символическими вехами солнечного движения. И здесь в нашем распоряжении имеется, как и в других случаях, пестрый клубок всяких легенд, объясняющих смысл этих столпов.