Everything I am

Я медленно качаю головой, не отводя взгляда от его лица. Что-то здесь не так. Не могу понять, что, но не так.

— Идите, наконец.

Я открываю дверь, ручка которой привычно ложится в пальцы, и еще раз пытаюсь поймать его взгляд. Тщетно. Выхожу и оглядываюсь:

— До свидания, сэр.

— Прощайте, Поттер.

В ту же секунду я ставлю ботинок на пути закрывающейся дверной створки:

— Подождите! Вы же сказали, что останетесь на праздник!

— Останусь! — рявкает он мне в лицо, — но надеюсь, что больше не буду вынужден слушать ваши бесконечные расспросы! Пытки у Тёмного лорда — и те были легче! Ну же, черт возьми! — он толкает меня, и дверь захлопывается прямо перед моим лицом.

Что ж, по крайней мере, его «прощайте» не означало, что мы больше вообще не увидимся. Хотя на вечере он, наверное, приложит все силы, чтобы не столкнуться лицом к лицу. Черт побери — а как ему удалось остановить мою магию? И что со мной такое происходит, что стало опасно спорить о чем-то важном — сразу все взрываться начинает…

Я предпочел бы остаться в больничном крыле и подольше не приходить в себя. Не для того, чтобы умереть — а просто чтобы всего этого не было. И вот этого последнего разговора — в особенности.

* * *

В госпитале я все-таки не остаюсь. Когда я на подкашивающихся ногах добредаю до галереи, ведущей в больничное крыло, меня перехватывают Рон и Невилл. Наверное, до этого момента только остатки гордости и отчаяния помогали мне держаться прямо — а теперь я медленно опускаюсь около стены, скользя по ней плечом, прямо на пол. Друзья подхватывают меня, закидывают мои руки к себе на плечи, и Невилл произносит негромко:

— Гарри, мадам Помфри сказала, что у тебя сейчас обострены до предела реакции на любые внешние раздражители. Тебя нельзя даже по плечу толком хлопнуть. Поэтому ты и резких звуков не переносишь. Я это к чему говорю… Может, домой? Там лучше, чем в больничной палате. А покой мы тебе обеспечим. Симус уже собрался, он больше в нашей комнате не живет, Дин и я будем разговаривать шепотом, а про Рона ты сам знаешь, он не из крикливых.

Да уж, уши у меня многострадальные. Я усмехнулся бы, если бы силы оставались хоть на что-то, кроме сохранения равновесия. Но Невилл прав — одиночество сейчас кажется просто страшным. Лучше в гриффиндорскую спальню.

Как будто не было последнего месяца, снова приходит в голову. Рон и Невилл — вместе, готовые хоть на себе меня таскать, Симус, который больше не является ни угрозой, ни причиной плохого настроения…

— Симус сам переехал? — спрашиваю я, чтобы не молчать.

— Мы ему намекнули, что так будет лучше, — нарочито небрежно бросает Рон, — он ведь еще в кабинете Дамблдора понял. В его интересах было сделать вид, что все нормально. Не знаю, сказку про какого фестрала он придумает, чтобы объяснить, почему теперь в соседней спальне обретается, но слово дал, что молчать будет, как рыба.

— Так как, Гарри? — снова говорит Невилл. Я киваю:

— Ладно, не будем же мы тут до вечера стоять. Если доведете до башни — то пошли.

— Мы да не доведем! — с готовностью фыркает Рон.

Они не задают вопросов. Не спрашивают, что я делал у Снейпа — хотя, наверное, Невилл догадывается о том, что между нами что-то было. Когда-то. Он неплохо меня узнал за то время, что мы были в ссоре с Роном. Они ведут меня, не давая ткнуться носом в пол, рядом с ними надежно — как раньше, а может, как никогда раньше. Как будто не было тяжелого мая. Как будто не было убийства. Как будто никогда не было вечерних занятий окклюменцией. Я зажмуриваю глаза и приказываю себе дышать. Он меня выгнал. Я не буду помнить о нем. Этого следовало ожидать. И чего я вообще хотел?

Он выходил меня — зачем-то. Никогда не пойму зачем, и с этой минуты больше не стану об этом думать. Не было. Ничего не было. Тех ночей — не было. «Все кончилось, только и всего». Я не буду искать встречи с ним на празднике. Прошлое — в прошлое… и Снейпа туда же.

* * *

Назавтра вечером в нашу комнату заглядывают Гермиона и Луна. Я лежу на кровати с поднятым пологом и делаю вид, что читаю — иногда в самом деле удается перелистнуть страницу-другую. В комнате светло и ярко от заката, Невилл и Рон увлеченно играют в шахматы. Дина нет — до праздника он, извинившись, аппарировал домой, на свадьбу двоюродного брата. Гермиона присаживается на кровать, Луна смущенно переминается с ноги на ногу. Я жестом предлагаю сесть. Она неуверенно улыбается и устраивается на самом краешке. Наверное, она впервые в комнате, где живут парни, а не девчонки. Я вопросительно приподнимаю брови, призывая начать разговор, и Гермиона тихо произносит:

— А ты хочешь общаться? Потому что если ты устал, то мы и в другой раз придем.

— Я хочу общаться, — киваю я, — причем все, с кем мне хочется это делать, здесь. Так что давай, рассказывай, что было, пока меня не было. Я просто говорю сейчас мало — не обращай внимания… Голос немного севший.