Евгений Иванович Якушкин (1826—1905)

Недавно опубликована интересная работа Н. А. Рабкиной «Декабрист Г. С. Батеньков в годы революционной ситуации»,^{139} в которой использованы письма старого декабриста к Е. И. Якушкину. Эта переписка является еще одним свидетельством близости между ними, в особенности после возвращения Батенькова в центральную Россию. Весьма активный в общественном отношении, включившийся в политическую жизнь России, старый герой делится с другом самыми задушевными мыслями действительно так, как будто Евгений был его сыном. Письма эти представляют первостепенный интерес. В них содержится резкая критика самодержавия, мысли о том, что «теперь, может быть, только одно средство и есть — пропаганда», что ныне революции уже не могут совершаться без поддержки народа. Российскую высшую власть он именует «тиранией», мечтает о конституции, выдвигает проекты освобождения крестьян. В его письмах звучит осуждение тех полицейских мер, которые предпринимались властями при внедрении «Положения» об освобождении крестьян, тесно перекликающееся с такими же мотивами в письмах Якушкина. Эти письма не только характеризуют замечательного мыслителя и деятеля, которого не могли сломить 20 лет одиночного заключения и 10 лет ссылки, но и проливают свет на его взаимоотношения с его младшим другом и на мировоззрение самого Якушкина, как раз в эти годы приближавшегося к революционно-демократическому.

Якушкин не только служил «связным» между возвратившимися из ссылки декабристами, но и помог им сориентироваться в чужом для них обществе, войти в круг передовых людей, подросших за то время, пока старые герои отбывали срок наказания. Имеется множество свидетельств тому, что именно Евгений Иванович познакомил вернувшихся декабристов с прогрессивной московской молодежью, на которую они произвели неизгладимое впечатление. Известен отзыв Л. Н. Толстого, который был потрясен знакомством со старыми декабристами. Живший в доме великого писателя врач Д. П. Маковицкий, записи которого отличаются большой точностью, приводит такое высказывание Толстого о декабристах: «Это были люди все на подбор — как будто магнитом провели по верхнему слою кучи сора с железными опилками, и магнит их вытянул».^{140}

Как опубликованные, так и неопубликованные письма декабристов этого периода пестрят упоминаниями о дружеском круге Евгения Ивановича. Так, Оболенский пишет Пущину 20 января 1858 г.: «Общественный вопрос в Москве на первом плане. Я был два раза у нашего Евгения и нашел там общество, хотя не весьма большое, по замечательное по своему направлению, довольно резко отличающееся, не смею сказать решительно, но похожее на красное».^{141} Это «красное» общество состояло из членов кружка Кетчера — Никулина и редакции «Библиографических записок»; некоторые из них были и членами кружка, и редакторами журнала — Якушкин, Ефремов, Афанасьев.

Когда умирает Иван Дмитриевич, на его похоронах и поминках мы встречаем тех же людей совместно со старыми декабристами. Батеньков сообщает Пущину, что на похоронах он встретил «известный дружеский круг Евгения».^{142} Это чрезвычайно интересная и еще недостаточно изученная страница русской общественной жизни середины XIX в. — близость революционеров старшего поколения с молодыми демократами 60-х гг. Историками декабризма уже давно было установлено, что Евгении Иванович Якушкин с середины 50-х гг. был фактически руководителем «малой артели». Эта артель (в отличие от «большой», организованной еще на каторге) была вначале создана для помощи неимущим товарищам, выходившим на поселение. Ее фонд, так же как и «большой артели», складывался из взносов наиболее состоятельных декабристов. С самого начала (примерно с середины 1830-х гг.) во главе ее стоял Иван Иванович Пущин. Артель продолжала существовать и после амнистии. С середины 1850-х гг. его активным помощником становится Е. И. Якушкин. Фактически в связи с болезнью Ивана Ивановича Евгений берет на себя все дела, по постоянно отчитывается перед старшим товарищем. «Вы знаете наш бюджет, — пишет он Пущину 27 января 1858 г., — minimum дохода 2500 р. в год. Список у Вас есть, и ежели Вы найдете нужным включить в него новое лицо. — то делайте это, не стесняясь ничем, — напишите ко мне, чтобы выслать деньги, и деньги будут высланы».^{143} Примерно в то же время Оболенский пишет Пущину: «Фотограф решительно делает чудеса. Откуда берет он капиталы и как хорошо устраивает он все, — решительно дивлюсь и благоговею».^{144}