Евгений Иванович Якушкин (1826—1905)

Сторонники «гоголевского» направления, в основном критики революционно-демократического лагеря, сотрудники «Современника», напротив, полагали, что вождем русской литературы является Гоголь с его сатирически-обличительным творчеством. При этом, как отмечается современным советским пушкиноведением, в статьях Чернышевского и Добролюбова наблюдается недооценка Пушкина и трактовка его творчества как далекого от жизненных проблем.^{165}

Как видим, выразители взглядов обоих направлений равно ошибались, считая Пушкина преимущественно «поэтом формы». Кроме того, очень острым был вопрос о политической, гражданской позиции Пушкина после подавления восстания декабристов. Представители «гоголевского» направления склонны были считать, что зрелый Пушкин отказался от свободолюбивых идеалов молодости. Не разделявшие этого взгляда «пушкинцы» были тем не менее не в состоянии в силу ограниченности собственного мировоззрения противопоставить этому ошибочному мнению сколько-нибудь убедительную контраргументацию.

Среди публицистов, активно включившихся в спор о Пушкине, объективную оценку творчеству поэта дали Герцен и его последователи; оценку, чуждую как обожествления его личности, так и нигилистического отношения к его творчеству. Герцен и Огарев впервые связали Пушкина с декабристским движением, считая его певцом декабризма. Более того, Герцен писал, что после 14 декабря «одна лишь звонкая и широкая песнь Пушкина звучала в долинах рабства и мучений; эта песнь продолжала эпоху прошлого, наполняла мужественными звуками настоящее и посылала свой привет отдаленному будущему». В творчестве любимого поэта Герцен видел залог неумирающей преемственности между декабристами и последующим этапом русского освободительного движения.^{166}

Концепцию Герцена полностью разделяли его последователи в России — та молодая поросль, которая уже после эмиграции Герцена вошла в кружок Кетчера — Пикулина и позднее сгруппировалась вокруг замечательного журнала «Библиографические записки». Среди этих людей, внесших большой вклад в публикацию и изучение пушкинских материалов, особенно запрещенных ранее цензурой и проливающих свет на проблему мировоззрения поэта, следует в первую очередь назвать Е. И. Якушкина и его друга П. А. Ефремова. Оба они — убежденные «герценовцы», оба — выдающиеся пушкинисты. Их участие в полемике вокруг Пушкина слабо освещено в советской научной литературе, между тем оно было весьма значительным и имело в свое время большой общественный резонанс. Прошло же оно мимо внимания историков, вероятно потому, что было облечено в форму, наименее заметную для глаза, — библиографическую и текстологическую.

Вклад библиографов-пушкинистов 50—60-х гг. XIX в. в изучение жизни и творчества великого поэта выразился в разнообразных работах. Это: 1) собирание и публикация неизвестных ранее или забытых текстов и фактов биографии поэта. 2) создание полноценных библиографических указателей произведений Пушкина. их переводов на иностранные языки и литературы о нем, 3) редакторская работа над изданиями сочинений Пушкина.

Подлинно научное изучение пушкинского наследия началось как раз в 50-е гг., и начали его люди, которым буквально не на что было опереться. К чести Якушкина и его друзей следует отметить, что они не только не усугубили неверный взгляд на Пушкина как на жреца «чистого искусства», разделявшийся большинством писавших в России, но по мере своих возможностей старались противопоставить этому материалы, рисующие облик Пушкина-гражданина. В особенности это удалось Якушкину.

Публикациям пушкинских текстов предшествовала кропотливая многолетняя собирательская работа. До нас дошли два рукописных пушкинских сборника, составленных Евгением Ивановичем. Они были использованы при подготовке советского академического издания сочинений поэта. История их создания такова.

Осенью 1855 г. Е. И. Якушкин во второй раз приехал в Сибирь. Среди декабристов, живших на поселении совместно с его отцом, были и люди, хорошо знавшие Пушкина. Молодой исследователь настойчиво просил их написать воспоминания о поэте. Мы уже писали о том, что у И. И. Пущина Е. И. Якушкин буквально вырвал согласие написать воспоминания о Пушкине. В свою очередь Е. И. Якушкин обещал старому декабристу собрать «полного Пушкина» и свое обещание выполнил. «Скоро ли Вы будете к нам, — спрашивал он Пущина в 1857 г., — я готовлю к Вашему приезду полный экземпляр сочинений Пушкина, — работы за ним еще много, но в мае кончу. В этом экземпляре будет многое, чего не будет и в 7 томе (речь идет о дополнительном томе анненковского издания. — Л. Р.), словом, этим трудом Вы останетесь довольны. Как видите, я не забыл данного мною обещания два года тому назад».^{167} «Спасибо Вам за труды для меня около Пушкина, — отвечает ему Пущин. — Я непременно сделаю тоже все, что Вам обещал, и вот уверен, что это будет единственно для Вас, а в публику не может идти».^{168}