Евгений Иванович Якушкин (1826—1905)

Ежели в других местностях посиделки и вечерницы, даже при обычае ложиться спать попарно, имеют вполне целомудренный характер, то это не опровергает мысли, высказанной выше об их значении, но указывает только, что от существовавшего прежде обычая остался один обряд. В истории брака встречается много подобных изменений: различные формы гостеприимного гетеризма у русских инородцев представляют самый наглядный пример такого перехода обычая в обряд, потерявший всякое действительное значение. У сидячих коряков и чукчей законы гостеприимства требуют, чтобы хозяин предоставлял в распоряжение гостя жену свою или дочь. Отказ гостя составляет такое глубокое оскорбление, за которое он может быть убит хозяином.[29] У некоторых кавказских племен от обычая этого сохранился только обряд. У них, по тем же законам гостеприимства, дочь хозяина спит в одной комнате с гостем, но сохраняет вполне целомудрие.[30]

Свальный грех, к сожалению до сих пор мало исследованный, представляет такой же религиозный гетеризм, какой встречается и у других пародов как остаток общности жен. Его история мало известна, но во всяком случае он есть явление, тесно связанное с существовавшей до него свободой половых отношений, и основа его религиозного характера есть языческая.

Нечто подобное гостеприимному гетеризму встречалось у нас до последнего времени при найме охотников в рекруты. В некоторых местностях наемщик, живший в семье нанявшего его крестьянина, получал по обычаю право на всех молодых женщин дома.[31]

В свадебных обрядах сохранились также следы существовавшей прежде общности жен. Такое значение имеет выкуп постели и празднование подушки в свадьбе донских казаков.[32] В Ставропольской губернии существует замечательный в этом отношении обычай: в день девичника, после пирушки, на которую приглашают молодых девушек и парубков, все ложатся спать — жених с невестою, а парубки с прочими девицами.[33]

Следы существовавшей некогда общности жен неодинаково сохранились в различных местностях. Степени их сохранения соответствует различие в народных понятиях о целомудрии женщин, насколько можно судить об этом по весьма скудным указаниям, встречающимся в этнографических описаниях. Где обычай действительно не утратил своего значения, там нет и строгого понятия о женском целомудрии. Так, например, в Мезенском уезде, где существует свальный грех,[34] невинность девушки вовсе не ценится; напротив того, родившая девушка скорее находит там себе жениха, чем сохранившая девственность.[35]

В других местах, где от обычая остался один только обряд или где и самый обряд исчез, невинность девушки ценится высоко. Там девушка, имеющая ребенка, не находит себе жениха, и мать молодой, не сохранившей до брака девственности, подвергается насмешкам и посрамлению. Ей подносят вино в стакане с дырой или вместе с дочерью проводят ее в дверь, над которой вешают хомут, или, наконец, надевают на нее хомут, служащий символом строгого наказания, о котором будет сказано ниже.

Таким образом, взгляд на обычай до такой степени изменяется, что свобода половых сношений, одобрявшаяся прежде народом и имевшая даже религиозное значение, становится в его глазах развратом. В то же время изменяется и взгляд на ночные собрания; так, например, в селе Ворже (Ярославской губернии) общество составило несколько лет тому назад приговор, запрещающий навсегда ночные беседы.[36]

Кроме этих двух крайних взглядов на свободу половых сношений, существуют и другие, составляющие между ними переход. Более подробное знакомство с этими средними взглядами было бы весьма важно для истории свадебных обычаев, но, к сожалению, этнографические описания представляют для этого весьма скудный материал.

Есть еще один вопрос, касающийся великорусских свадеб, требующий более подробного изучения: какое значение имеют венчание и свадьба в глазах народа?

Долгое время после введения христианства формы брака оставались чисто языческими.[37] Из Правил митрополита Иоанна (XI век) видно, что в его время брак простых людей не сопровождался венчанием и даже в народе существовало мнение, что венчаться должны только бояре и князья.[38] Заключение браков без церковного благословения продолжалось и после и вызывало увещания, а иногда и строгие меры со стороны церковной власти. Митрополит Максим (1283–1305) обличает такие браки и дает наставление понуждать к венчанию живущих без церковного благословения.[39] В 1410 г. митрополит Фотий писал к новгородцам о наложении трехлетней епитимии на живущих с женами без церковного благословения. «Учите их, — говорит он в своем послании, — и приводите к православию, чтобы они с благословением соединялись с женами, а если не захотят жить с благословением, то вы разлучайте их, если же не послушают вас, и вы, попы, не принимайте их приношений и не давайте им ни даров, ни богородицына хлеба, а которые вас послушают, тем давайте причастие. Да давали бы вам поруку по себе в том, что вперед будут жить целомудренно и вас слушать».[40]