Эволюция и подсознание. Как наше прошлое определяет будущее. Человек – дитя вселенной

В 2005 г. мне представилась возможность вновь посетить монастыри Тибетского плато. На этот раз я был с другой группой исследователей и паломников, а вся наша поездка заняла в общей сложности 18 дней. Мы снова оказались в том монастыре и узнали, что уже нет в живых старшего настоятеля, который так щедро уделил нам свое время в 1998 г. Мы так и не выяснили, когда и как он ушел, но нас убедили, что в этом мире его больше нет. Однако зародившаяся тогда между нами дружба оставила свой след и у других монахов этого монастыря. Наша доброжелательность и прочные связи сослужили нам хорошую службу – когда новый настоятель узнал о приезде группы, он тепло нас поприветствовал, и мы продолжили беседу, начатую семь лет назад.

Сила, соединяющая все вещи

В другое морозное тибетское утро, на этот раз в другой часовне того же монастыря, мы уселись рядом с новым настоятелем. Всего несколько минут назад нас провели по извилистому коридору, из которого мы попали в крошечную холодную и тускло освещенную комнату. Пока мы ждали настоятеля, я думал про себя, что мы не можем даже вообразить себе темы обсуждения, процессы обучения и инициации, которые здесь происходили. Я услышал, как кожаные сандалии шаркают по холодному каменному полу. Это настоятель шел на встречу с нами. Звуки раздавались все сильнее, я чувствовал растущее ожидание и понимал, что наша встреча состоится, пусть и с небольшим опозданием.

Настоятель сдвинул тяжелый гобелен, висевший в дверном проеме. Широко улыбаясь, он дотронулся до своего сердца большим пальцем правой руки. Другие пальцы были собраны вместе и указывали на небо в безмолвной мудре (символический жест). Другой рукой он придерживал свои одеяния, скользя по комнате. После выполнения формальностей представления и традиционного благословения хадаками – церемониальными белыми платками – настоятель согласился ответить на вопросы. Именно здесь, в намоленной тишине древнего монастыря, я задал вопрос в духе своей книги «Божественная матрица».

«Согласно вашей традиции, – начал я, – какая сила связывает нас с другими людьми, нашим миром и всем остальным? Что переносит наши молитвы за пределы наших тел и удерживает Вселенную вместе?»

С улыбкой, которая никогда не покидала его лица, настоятель установил со мной зрительный контакт, пока переводчик повторил мой вопрос на тибетском языке. А дальше произошло нечто совсем неожиданное.

Настоятель и переводчик сразу же стали громко и живо обмениваться репликами, подкрепляя их выразительными жестами, – все это напоминало перепалку на тибетском! Сам я очень плохо знаю этот язык и не мог разобрать ни единого слова, однако тема была понятна. Они спорили насчет смысла моего вопроса и обсуждали, как на него ответить в соответствии с учением настоятеля. Он привык говорить с учениками, уже подготовленными в этих стенах за годы обучения. Но меня настоятель не знал. Он не имел ни малейшего представления о моем происхождении, о моих традициях и духовном опыте – он просто не знал, с чего и как начать.

Он был монахом, всю жизнь провел в монастыре, и мог показаться похожим на отца, рассказывающего малому ребенку, еще ничего не знающему об интимных отношениях, откуда берутся дети. Для ребенка его слова не имели бы никакого смысла. Настоятель мог легко ответить на мой вопрос о силе, объединяющей все вещи. Вот только вряд ли я его пойму.

Сила природы, человеческий опыт или и то и другое?

Неожиданно в комнате стало тихо. Все перестали говорить, а настоятель поднял свой взгляд к танкам на стенах часовни. Глубоко вдохнув прохладный чистый воздух, он дал на мой вопрос ответ, который оказался удивительным и неожиданным. Он взглянул на меня и произнес всего одно тибетское слово. Я инстинктивно взглянул на переводчика. «Что он сказал? – спросил я. – Он произнес всего одно слово!»

Перевод застал меня врасплох. «Сострадание, – сказал он. – Настоятель говорит, что «сострадание» – вот ответ на ваш вопрос. Сострадание связывает нас с каждым существом и со всем сущим».

Я был удивлен ответу, потому что рассматривал сострадание как опыт и практику. Мы чувствуем сострадание к себе и к другим людям, оказавшимся в трудных жизненных обстоятельствах. А также испытываем сострадание как своеобразную практику в повседневной жизни. Если я правильно понял ответ настоятеля, то сострадание – больше чем чувство, это сила природы.

Я впервые столкнулся с тем, чтобы сострадание трактовали как физическую силу. Однако ответом на мой вопрос «Что связывает нас с нашим миром?» было одно-единственное слово. Это явное противоречие заставило меня задать следующий вопрос. «Как это может быть?» Для большей ясности я спросил переводчика: «Он говорит, что сострадание – это сила природы, связующая нас со всеми вещами, или это человеческое переживание, которое мы испытываем?»