Эволюция и подсознание. Как наше прошлое определяет будущее. Человек – дитя вселенной

После его перевода у них снова завязался оживленный диалог. Настоятель разорвал со мной зрительный контакт, сделал глубокий вдох, посмотрел в сторону переводчика и одним словом ответил мне. «Да!» – сказал он по-тибетски. На этом наш разговор был закончен.

Далее последовал диалог, сдобренный шутками и затрагивающий глубочайшие элементы тибетского буддизма. Он занял почти 10 минут, однако я смог унести с собой лишь одно тибетское слово, означавшее сострадание. В тот день я покидал монастырь с чувством незавершенности, как будто при переводе нечто было утеряно. Ответ настоятеля казался загадочным и вроде бы не имел особого смысла. Что-то не сошлось.

Через несколько дней я обнаружил причину.

Уже в другом монастыре, на этот раз с ученым монахом, а не высокопоставленным настоятелем, я неожиданно вновь оказался вовлеченным в похожий разговор. Мы оказались в непринужденной обстановке монашеской кельи. Это была крошечная, ничем не украшенная комната, где он ел, спал, молился и учился, когда ему не надо было присутствовать в большом зале, где проходили песнопения.

На этот раз переводчик уже понимал формат моих вопросов и что именно я пытался понять. Мы сгрудились вокруг заправленных маслом яка ламп, чадящих в комнате, и я посмотрел на низкий потолок. Он весь был покрыт черной сажей от таких же ламп, долгие годы горевших для тепла и света, как и было в тот холодный день.

Через переводчика я задал монаху тот же вопрос: «Является ли сострадание силой творения или это просто ощущение нашего тела?» Он поднял глаза к закопченному потолку, куда я смотрел всего несколько секунд назад. Сделав глубокий вздох и задумавшись на мгновение, он явно вспоминал все, чему научился в монастыре, попав в него восьми лет отроду. Теперь ему было 25. Он медленно опустил взгляд, и посмотрел на меня.

Его ответ был коротким. И в нем был громадный смысл. «И то и другое», – такие слова я услышал от монаха. «Сострадание – одновременно и сила природы, и переживание человека».

В эти минуты мне стал понятен смысл той моей встречи с настоятелем, я воспринял всю глубину учения, которым он поделился со мной и моей группой.

Ключ 31. Сострадание является одновременно силой природы и чувственным переживанием, связующим нас с природой и жизнью.

Сострадание Эйнштейна

В монашеской келье на другом конце света, в нескольких часах езды от ближайшего города, на высоте почти четыре с половиной тысячи километров над уровнем моря я услышал тогда слова простой, но глубокой мудрости, которую по сей день не замечают западные традиционные и научные учения. Этот монах просто напомнил нам, что сострадание, это простое человеческое переживание, отделяющее нас от других видов живого, – та же сила природы, тесным образом соединяющая нас со всеми вещами. Когда мы испытываем чувство подлинного сострадания, то исчезает разделение между нами и другими людьми, между нами и миром, а заодно и внутри нас.

Альберт Эйнштейн признавал силу сострадания и его возможности уменьшить страдания. Он говорил: «Наша задача должна состоять в том, чтобы освободить самих себя… за счет расширения нашего круга сострадания и охватить все живые существа в природе во всей ее красоте» [10]. Далай-лама XIV перенес это понимание с исцеления человека на глобальное выживание: «Я искренне верю, что сострадание является основой человеческого существования» [11]. Признание роли сострадания в нашей жизни позволяет достичь глубин самосовершенствования и испытать удивительные переживания, которые делают нас людьми.

Будучи совершенным учителем, настоятель чувствовал свою ответственность перед учениками – его ответы должны были нести большой смысл. Ничего не зная обо мне, моем происхождении, моей личной истории и моих убеждениях, он просто не мог понять, будет ли его мудрость воспринята должным образом и как его слова будут поняты с учетом моего жизненного опыта. Это и было причиной его спора с переводчиком, прежде чем он произнес слово сострадание.

К счастью, переводчик был моим хорошим другом и хорошо меня знал. Ему была известна моя семья, моя жизнь, он имел представление о моем происхождении, моей среде и образовании, ему был известен мой духовный путь. Обладая таким знанием, он сумел заверить настоятеля, что любые знания, какие он мне откроет, найдут свой путь к моему разуму и сердцу. Именно это и должен быть услышать настоятель, чтобы не опасаться возможной ответственности. Он расширил мои представления о сострадании и той роли, которую оно играет в нашей жизни.

Сострадание, мудрость и равновесие