Эволюция татарского романа

Общественная, научная и публицистическая деятельность Г. Исхаки отразилась и на языке его произведений. Например, в романе «Жизнь ли это?» он удачно использует специальные лексические единицы, характерные для языка публицистики, обращает внимание на использование новой общественной лексики, фразеологизмов, различных изобразительных средств (сравнение картин, параллельное расположение, контрастные смыслы, риторические обращения, вопросительные приемы, слова в переносном смысле).

В целях эмоциональной передачи речи Г. Исхаки успешно пользуется риторическим обращением и вопросом.

Наиболее часто используются в романе риторические обращения. Например: «…все счастливы, все счастливы! Счастливы, счастливы!» (С. 105); «О, Аллах, сколько удовольствия, сколько счастья! Да здравствуют юноши и девушки! Да здравствуют эти ваши игры! Да здравствует молодость!» (С. 14); «Плачьте, желая помочь им найти, куда ступить, желая им избавления от их теперешнего состояния!» (С. 133); «Корми грудью ребенка, мать, корми! В эти прекрасные дни, на фоне колосящегося моря хлебов, когда радостно поют тысячи птиц, насекомых, и ты, мать-труженица, любя, корми своего ребенка грудью!» (С. 101).

С помощью предложений с риторическими вопросами писатель выразительно раскрывает старание шакирда найти правду: «Почему у нас не так? Почему у арабов получилось, а у нас нет? Почему они насколько продвинулись вперед, почему у нас царит невежество? Почему у нас повсюду угнетение (насилие, тирания, деспотизм, гнет, рабство, насилие, притеснение?), а у них этого нет?» (С. 95).

Риторический вопрос обращается непосредственно к читателю и к герою самому, и призывает задуматься, что-то предпринимать, действовать: «…почему у нас не было школы, книг, литературы? Что мне делать? Как им все это объяснить? Как свое шаткое мировоззрение сохранить со своими слабыми, бессильными убеждениями?» (С. 134).

Часто используются в романе и предложения, построенные в форме вопрос-ответ. Например: «Какого мнения я был о женитьбе? Раньше я думал, что женитьба – это самый священный праздник в жизни человека» (С. 135); «На что я способен с такими своими знаниями? За какую работу мне приняться в миру? Валяльщиком я быть не могу, поскольку я сын муллы, будучи махдумом, я ничему не обучен. Торговать я не могу, так как у меня на это нет решительности, нет любви к деньгам, я не способен не бросить начатое и вести свое дело несмотря ни на что» (С. 132).

Писатель часто отвечает на поставленный вопрос. Показывает, насколько вопрос связан с идеей, содержанием произведения: «Если бы как по старинке, это медресе охраняла тысяча ангелов для того, чтобы не пропустить туда новых веяний, этот юноша, этот любящий учиться хваткий юноша, не стал бы, как ваши старые муллы, религиозным, убежденным ученым в своем кругу? В действительности, даже будучи рабом невежества, привычек, обрядов этой деревни, не лучше ли быть “муллой-рабом”, кажущимся хозяином, вождем деревни?» (С. 134).

Как видно из приведенных примеров, риторические вопросы чередуются с риторическими обращениями. Особенно часто этот прием используется при описании переживаний, внутренних монологов щакирда. Часто встречаются в романе и риторические обращения, произносимые с высокой интонацией. Через эти словаобращения привлекается внимание к главной идее произведения. Например: «Прощай прожитый год жизни, который уже никогда не вернется! Прощай все!» (С. 104); «Соси мамино молоко, ребенок, соси! Соси, чтобы набраться сил, чтобы потом луга превратить в цветущие сады, получить знания, получить развитие! Корми, мать, корми! Корми, чтобы ребенок не вырос дармоедом, чтобы был работящим, чтобы руки были умелыми, а ноги шустрыми, а голова умная!» (С. 101).

Эти поэтические средства особенно успешно используются в эпизодах, отражающих в романе трудовой пафос. В романе поется дифирамб коллективному труду, трудолюбию деревенских людей. «Живи, мать-труженица! Живи, ребенок-труженик! Знай, что все ценности мира, все счастье мира в твоих трудолюбивых руках! Живи!» (С. 101).

Сравнения, используемые при описании душевного состояния персонажа, для более выразительной передачи мысли часто усиливаются традиционными или индивидуальными эпитетами: «В действительности, даже будучи рабом невежества, привычек, обрядов этой деревни, не лучше ли быть “муллой-рабом”, кажущимся хозяином, вождем деревни?» (С. 134). Но автор в целом имеет дело с традиционными, готовыми сравнениями. Например: «Дом, который наполнялся гостями, их детьми, и напоминал жужжащий улей, затих, погрустнел» (С. 84); «Я, словно потерявший гору золота, пробежав немного за страной, но, потеряв его из виду, вернулся к маме» (С. 97); «…украшение словно бархатными, разноцветными мягкими крылышками бабочек» (С. 85); «Увидев меня, словно волки, спрятались в свои норы» (С. 35).