Эволюция желания. Жизнь Рене Жирара

Похожим способом находит для Жирара новую аудиторию и Роберт Харрисон – иногда с помощью iTunes и своей радиопередачи «Entitled Opinions» («Мнения, на которые вы имеете право»). Приведу только один пример: когда недавно я упомянула о Жираре на встрече писательниц, одна видная левая журналистка, в прошлом редактор журнала «Mother Jones», просияла. Она узнала о Жираре в 2005-м, прослушав интервью в двух частях, которое взял у него Харрисон.

* * *

Симона Вейль писала, что в Евангелиях теория человечества изложена раньше теории Бога, то есть антропология в Евангелиях предшествует теологии. Жирар последовал этому принципу, хотя его радикальная трактовка христианской идеи была уязвима перед упреком, что он влил новое вино в старые мехи упрощенного гностицизма, проповедуя искупительную силу просвещающего знания.

Однако Жирар ничего не проповедовал. Его книги стэнфордского периода, прежде всего «Козел отпущения», «Путь древних» и «Я вижу Сатану, падающего как молния», в основном отражают его растущий интерес к вдумчивому прочтению библейских текстов, которые, как он считал, открывают истину о бытии человека. Однако его работа – не попытка создать Третий Завет. «Я реалист, знаете ли, – утверждал он. – Я полагаю, что в текстах говорится о реальности и реальных событиях»330.

«Козел отпущения» (вышедший в 1982 году под названием «Le bouc émissaire») начинается с того, что Жирар анатомирует поэму «Суд короля Наваррского», написанную французским поэтом середины XIV века Гийомом де Машо. Это история о несчастьях самого поэта, но совершенно реальная «черная смерть» смешана там в одну кучу с невероятными событиями и стихийными бедствиями: молнии рушат города, каменный дождь валит людей с ног. Виноваты были евреи, причем они же отравили воду в общественных колодцах, и в конце концов Бог разоблачает преступление:

Ибо все евреи были уничтожены:
Одни повешены, другие сварены,
Другие утоплены, другим отрубили
Голову топором или мечом,
И многие христиане заодно с ними
Постыдно погибли331

.

Классическое исследование Жираром этого «текста гонений» подтвердило его более ранние выводы. Гонители настолько «наивны, что не стирают следы своих преступлений. <…> Они не догадываются, что, составляя отчеты, они дают потомству оружие против себя»332. В следующих главах исследуются стереотипы гонения, мифа, насилия и магии, которые приводят нас в Теотиуакан, к титанам и в Скандинавию. Во второй половине книги рассматривается Новый Завет: здесь Жирар во многом повторяет путь, описанный им прежде, но теперь высказывается в более доступной форме, обращаясь к новой аудитории и сосредотачиваясь на прочтении ключевых текстов об усекновении главы Иоанна Крестителя, отречении апостола Петра и распятии.

Спустя без малого двадцать лет во Франции выйдет книга «Я вижу Сатану, падающего, как молния». Она кажется чем-то вроде сиквела «Козла отпущения»: идеи более ранних трудов в ней продолжены в сжатой форме, а в дисциплинарном плане ее автор уже не столь увлеченно сосредотачивается на сферах, через которые было бы трудно продраться массовому читателю, например на антропологии или французской теории.

Если во Франции обе книги выпустило издательство «Grasset», проработавшее с Жираром много лет, еще со времен «Лжи романтизма и правды романа», то в США его книгам часто приходилось искать издателя; иногда они выходили в «Stanford University Press», иногда – в менее известных издательствах. Во Франции «Я вижу Сатану» стала бестселлером. В Америке же, напротив, эту книгу по-тихому выпустило мэрикнолловское «Orbis Books», поместив на суперобложке похвальные отзывы лиц духовного звания.

Дик Макси, по-прежнему черпавший жизненные силы из нескольких часов сна и дыма своей трубки, дал оценку новейшим фазам деятельности Жирара, отметив, что его коллега по Балтимору – «один из пророков нашего времени, а оно не особенно богато пророками».

Макси «в полной мере сознавал skandalon вылазок на чужую территорию», но взглянул под иным углом на стремительную деятельность Жирара, этого человека-оркестра. «Наблюдать, как теории литературной интерпретации вновь всплывают, перекроенные на новый манер, часто спустя долгое время, в других дисциплинах, – обычное явление», – написал он в «Modern Language Notes». Необычно другое, отметил Макси, – то, что Жирар взялся за эту работу сам. «Он самолично, имея на вооружении одни только убедительные теории миметического желания, насилия и выбора козла отпущения, начал бесстрашно совершать экскурсы в сферы, которым в норме пришлось бы дожидаться колонизации „вторым поколением исследователей“ – специалистами по этим самым дисциплинам (антропологии, психологии, философии, социологии, теологии и библеистике)».