Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц

Через два дня после ухода пугачевцев город был занят правительственными войсками, но в это время Пугачев уже подходил к Царицыну. Два дня пытался взять крепость, но был отбит, а дальше задерживаться не посмел – к городу форсированным маршем шел Михельсон.

Задержка у стен Царицына оказалась роковой. Двадцать пятого августа ста километрами южнее, близ Черноярска, четырехтысячный отряд Михельсона, произведя обходной маневр, перегородил дорогу десятитысячному крестьянскому войску. Тут уже выбора не осталось – пришлось давать бой.

Крестьянская война 1773–1774 годов. М. Романова

Михельсону удавалось побеждать и при куда худшем соотношении сил, поэтому сражение больше напоминало побоище.

Вот описание этой последней битвы гражданской войны в лаконичном изложении Пушкина: «Пугачев стоял на высоте между двумя дорогами. Михельсон ночью обошел его и стал противу мятежников. Утром Пугачев опять увидел перед собою своего грозного гонителя; но не смутился, а смело пошел на Михельсона, отрядив свою пешую сволочь противу донских и чугуевских казаков, стоящих по обоим крылам отряда. Сражение продолжалось недолго. Несколько пушечных выстрелов расстроили мятежников. Михельсон на них ударил. Они бежали, брося пушки и весь обоз. Пугачев, переправясь через мост, напрасно старался их удержать; он бежал вместе с ними. Их били и преследовали сорок верст. Пугачев потерял до четырех тысяч убитыми и до семи тысяч взятыми в плен. Остальные рассеялись. Пугачев в семидесяти верстах от места сражения переплыл Волгу выше Черноярска на четырех лодках и ушел на луговую сторону, не более как с тридцатью казаками».

Раньше Пугачев после очередного поражения всякий раз быстро пополнял ряды своего воинства новыми добровольцами, но теперь взять их было неоткуда. Емельян сам ушел из крестьянских краев в малолюдные степи. Казаки соседней Донской области на его призыв не откликнулись.

Изменилась и общая ситуация. За несколько недель перед тем окончилась турецкая война, это позволило правительству перебросить в охваченный мятежом край закаленные в боях войска. Командовал ими прославившийся недавними победами генерал-поручик Суворов.

Надеяться было уже не на что. Около Пугачева оставались лишь близкие соратники, те яицкие казаки, кто когда-то поддержал его в самом начале. Эти люди придумали верный способ спастись. 8 сентября они схватили своего предводителя и неделю спустя выдали его властям. (В награду предатели были помилованы царицей, но ни награды, ни свободы не получили; все они содержались под стражей до конца жизни).

Пойманного самозванца, будто дикого зверя, в клетке, повезли в Москву через те самые земли, жители которых недавно встречали его как освободителя. В старой столице Пугачева на протяжении двух месяцев тоже показывали всем желающим – чтоб народ окончательно убедился: никакой это не Петр Федорович. После следствия над пятьюдесятью пятью главными виновными суд приговорил к смерти только шестерых – Екатерина желала выглядеть великодушной перед Европой. Двоих – самого Пугачева и его правую руку «генерал-аншефа» Афанасия Перфильева – казнили в Москве четвертованием, но тоже «гуманно», без лишних мучений: сначала отрубили головы, а конечности потом, уже у мертвых.

Прочие обвиняемые были приговорены к битью кнутом, вырезанию ноздрей и отправке либо на каторгу, либо на поселение в отдаленные края. Семья Пугачева, включая обеих жен и детей, была осуждена на пожизненное заточение в крепость Кегсгольм – чтобы не служили живым напоминанием о самозванце. Последней умерла дочь Аграфена Емельяновна, уже в 1833 году. Наказали даже станицу Зимовейскую, произведшую на свет такого злодея. Ее перенесли на другое место и переименовали в Потемкинскую.

Пойманный Пугачев в клетке. Английская гравюра. XVIII в.