Евреи и христиане в православных обществах Восточной Европы

Это положение стало меняться в результате трех разделов Польши, после которых в Российской империи постепенно сложилась самая большая в мире еврейская община. В это время русское общество познакомилось со многими антиеврейскими предубеждениями, которые уже долгое время в известной мере существовали среди католического и униатского населения. Среди них был кровавый навет, который к этому времени был хорошо известен в Речи Посполитой[651]. Благодаря этому факту этот средневековый предрассудок проник и в Российскую империю. Большинство русских чиновников (за единичными исключениями) на обвинения евреев в ритуальных убийствах смотрели с большим недоверием, и вера в кровавый навет распространялась весьма медленно. Только после того как вера в кровавый навет укоренилась в русском обществе и стала частью развивавшегося на протяжении всего XIX в. русского антисемитизма, эта вера стала разделяться Православной церковью, которая была неотъемлемой частью русского общества и была подчинена государству. К концу XIX в. вера в кровавый навет получила широкое распространение среди православного духовенства, хотя и не была систематической. Б значительной степени благодаря прессе вера в кровавый навет становится частью народных представлений даже на тех территориях, на которых не было или почти не было евреев.

Истоки кровавого навета

Кровавый навет и сопутствующие мотивы осквернения причастия и ритуального каннибализма – это образы, укоренные в культуре Римско-Католической церкви. Признания евреев, обвиненных в ритуальных преступлениях, свидетельствуют не о реальных практиках самих евреев, а том, что еврейские общины в Средние века находились в крайне опасном и неустойчивом положении. «Доказательства» вины основывались либо на добытых в результате пыток показаниях, либо на ложных свидетельствах[652]. Обвинения евреев в ритуальных убийствах были частью более общего процесса по демонизации евреев, который во всех деталях в свое время был прекрасно описан Д. Трахтенбергом и Г. Лангмуиром[653]. Формат данной статьи не позволяет подробно остановиться на многих аспектах кровавого навета, но на одном из них – связи кровавого навета с особой культурной средой, порожденной западным христианством, – на наш взгляд, стоит остановиться более подробно.

Первое обвинение евреев в ритуальном убийстве произошло в 1144 г. в Англии, в Норвиче. Согласно сообщению монаха, крещеного еврея Теобальда из Кентербери[654], христианский мальчик Вильям был убит евреями в Страстную пятницу, а мучения, которым он подвергался, имитировали муки Христа. Хотя никакого расследования не проводили и каких-либо доказательств причастности евреев к смерти мальчика собрано не было, в результате этой истории культ Вильяма стал частью католического церковного календаря[655]. Следующий кровавый навет последовал в 1168[656]: тогда евреев обвинили в смерти Гарольда из Глочестера. Из Англии обвинения евреев в убийствах христиан распространились по всей Европе. Кровавые наветы имели место в 1171 г. в Блуа, Понтуазе, Брене, а в 1182 г. уже в испанской Сарагосе. Англия продолжила оставаться страной, в которой произошло наибольшее количество кровавых наветов: в 1181 г. в Бьюри-Сент-Эдмонде, в 1192 г. в Винчестере. Один из наиболее известных эпизодов произошел в Линкольне в 1255 г.: в этом году местных евреев обвинили в смерти маленького Хью. Легенда о Хью вошла в английские баллады, а в XIV в. была увековечена в знаменитых «Кентенберийских рассказах» Чосера[657].

Такие серьезные обвинения не могли не привести к социальным беспорядкам и еврейским погромам. Чтобы каким-то образом разобраться с народными волнениями, которые вспыхнули после кровавого навета в 1234 г. в Фульде, император Фридрих II созвал совет ученых и известных крещеных евреев для того, чтобы те определились по поводу обвинений евреев в убийствах христианских детей. Б 1247 г. Иннокентий IV издал энциклику Lachrymabilem Judaeorum Alemannie, в которой запретил обвинять евреев в том, что на Страстную пятницу они убивают христиан[658]. Хотя папство выступало против кровавого навета, католическое духовенство поддержало возникшие на «низовом уровне» культы. Наиболее знаменитым примером стал Симон из Тренто, представленный как «жертва ритуального убийства». Кровавый навет 1475 г. в Тренто имел особое значение, так как по нему было проведено масштабное расследование, вышедшее за границы одного государства, которое закончилось «признанием» обвиненных евреев и их трагической публичной казнью. Из Трента культ Симона распространился по всей Священной Римской империи[659].