Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны

Колокольня сотрясалась от гула, выли и всё ближе и ближе рвались мины, пули дырявили каменную кладку, и от кирпичной пыли воздух казался рыжим; но и сквозь рыжую завесу друзья в бинокль могли разглядеть, как вдали движется, проходит мимо Владимировки их отряд, и это подбадривало и прибавляло силы.

Прошел еще час неравной борьбы. Немцам удалось зажечь церковь рядом с колокольней, она жарко пылала, от пламени и дыма партизаны задыхались. Теперь можно было подумать и об отступлении: отряд благополучно миновал Владимировку.

– Прорвемся? – спросил Михаил Цукерман.

Грохот стоял страшный, и вначале Цукерман не удивился, что друг его клонится к нему, чтобы ответить. Но Маско клонился все больше и больше, и тут Цукерман увидел, что изо рта друга хлынула кровь.

– Александр! – крикнул Михаил.

Немцы усилили натиск, и Цукерману не сразу удалось перевязать потерявшего сознание друга. Потом наступило недолгое затишье. Маско открыл глаза, оглянулся.

– Дотачали, – выговорил он с трудом.

– Что ты сказал?

– Дотачали меня, говорю… Вот что, Михаил… беги, пробивайся, может, выберешься… Товарищу Каменскому скажи… Иди, иди, пока цел…

Друзья всегда говорили тихо, называли друг друга по имени и при этом улыбались. Но тут Цукерман гневно нахмурился, закричал, замахал руками:

– Ты что, Маско, одурел?! Помешался? А ну, молчи!

Взвалив товарища на плечи, Цукерман, насколько позволяли силы, быстро стал спускаться вниз. Воспользовавшись тишиной, полагая, что партизаны выбились из сил, пять немцев – всё, что осталось от гарнизона, – подползли к колокольне. Казалось, Цукерман только и ждал этого. Одну за другой он метнул две гранаты. При нем был еще и автомат. Оружие, однако, уже не понадобилось. В густом перелеске друзей ждала тачанка, и через несколько часов они были в Тупичевском лесу.

Отныне первым номером у пулемета стал Цукерман, вторым – донской парень. События как бы повторялись вновь, но повторялись в обратном порядке. Теперь Цукерман ухаживал за раненым своим другом Маско, теперь Цукерман шел рядом с телегой, на которой лежал больной. И вновь мечтали они о том дне, когда никогда больше – ни в бою, ни во время работы и отдыха – не разлучатся…

* * *

Мы рассказали о дружбе двух рядовых партизан из отряда имени Сталина. Но ведь не случайно говорят, что по одной капле можно определить состав воды в колодце, в реке. Великая дружба людей разных национальностей господствовала в отряде. Вся жизнь и трудная борьба в глубоком немецком тылу была пронизана этой дружбой, дружба цементировала силу отряда, она шла снизу доверху, а наверху завершалась дружескими отношениями командира отряда, уже знакомого нам Александра Каменского с его начальником штаба – Константином Косенко.

Свой путь в отряде Константин Косенко начал рядовым бойцом. Он был молод, горяч, по-настоящему бесстрашен, и верный глаз Александра Каменского с первых же дней приметил его. Приглядываясь к молодому Косенко, командир отряда давал ему все более и более ответственные задания, бросал его в самые опасные места, твердо зная, что огонь лишь закалит этого незаурядного парня. Тем временем шли бои, отряд из Черниговщины перешел в Брянскую область, из Брянска – на Киевщину, из Киевщины – на Полтавщину; тем временем росла дружба между Александром Каменским и Константином Косенко.

Незаметно командир отряда стал называть юного партизана «сынком», тот его «батькой», незаметно Каменский стал обращаться к Косенко на «ты» и требовать, чтобы и Константин также говорил ему «ты». Все чаще официальный разговор кончался длинной беседой, – Каменский не только передавал ему свой опыт, но и советовался с ним.

Рассказывая о Каменском и Косенко, мы мысленно перебираем их дела и дни, и вот они оба возникают перед нашими глазами.

Мы видим большого Каменского, его скуластое лицо, его уже успевшую поседеть голову, его внимательно прищуренные глаза. Он сидит на стволе орудия. Рядом с ним стоит юноша с румянцем во всю щеку. С воинственной молодцеватостью Константин Косенко докладывает командиру о проведенной операции. Он говорит чуть запинаясь, ибо ему легче воевать с утра до вечера и с ночи до рассвета, чем хоть на одно мгновение допустить, что Каменский не одобрит его действий. Но нет, Каменский доволен, он хлопает своего друга по плечу, обнимает его и говорит:

– Вот что, Константин Константинович! Я давно хотел назначить тебя начальником моего штаба.

Начальник штаба – мозг соединения! Не забудем, однако, что речь идет не о регулярной армии, а о партизанском отряде, где часто сам командир с автоматом лежит в цепи. От штабной работы Косенко то и дело приходилось отрываться. Пришлось ему оторваться от штабной работы и в Ново-Басанском лесу, на Полтавщине…