Еврейская сюита

Я думаю, что самые хорошие мужья – это религиозные евреи, потому что они оказывают большое уважение своей жене, они ценят ее, ее труд, ценят ее вклад в семью. Да, у нее много обязанностей. И, например, перед тем как они кушают, – это благословение для жены, которое написал еще царь Соломон: какая прекрасная эта жена. Когда муж заканчивает произносить благословения, начинается трапеза, ее открывает мужчина, муж. Трапеза начинается с того, что мы пьем бокал вина. Почему бокал вина? Чтобы было хорошее настроение. Всегда мы немножко пьем вино и произносим благодарственную молитву, это называется «кидуш». Потом следующая процедура – муж нарезает обе халы и дает по куску каждому из присутствующих. И наконец подаются традиционно три блюда. Начинается с рыбы. Фаршированная рыба – попробуйте – очень вкусная, я люблю это. Но фаршированную рыбу кушают только ашкеназийские евреи. Сефардские евреи – из Марокко или из арабских стран – думают, как это вообще можно кушать? Она сладкая, эта рыба, понимаете? Они не понимают, как может быть рыба с сахаром. Это первое, что нас разделяет, потому что они никогда в жизни не будут кушать сладкой рыбы.

Потом есть бульон, бульон с вермишелью. Куриный бульон, ой, как вкусно… И есть третье блюдо – это мясо, к нему пюре и разные добавки. И еще компот. А после всего этого есть довольно длинное благословение, очень красивое. Мы закончили эту трапезу, надо благодарить Бога, нет? Это же он нам все это дал, и все такое прекрасное. Вот это у нас суббота, это вечер.

– И потом вы ложитесь спать?

– Нет-нет, потом не так. Во время еды по еврейским законам мы всегда должны разговаривать про Тору. Какая-то порция Торы, которая относится к этой субботе. Мы же каждую субботу читаем Тору, каждую неделю. Тогда и происходят самые интересные разговоры, очень философские. Все объясняется, можно все спрашивать.

– А как? Кто-то читает вслух отрывок, как это организовано?

– Взрослые не читают, они рассказывают, просто они знают – я не говорю про маленьких детей. Взрослые прекрасно рассказывают, они все помнят, у них прекрасная логика. Я всегда удивляюсь, как они могут это все помнить. А маленькие дети рассказывают, чему они научились во время этой целой недели. Понимаете, разговоры за субботним столом объединяют всю семью. В семье может быть совсем маленький ребенок, четырех-пяти лет, немножко взрослее – десяти лет, еще немножко взрослее – шестнадцати лет, отец и дед – они все знают, о чем говорят. Вот назовите тему, на которую вы можете со всеми говорить на одном языке? Поэтому это объединяет семью. У них получается совместный разговор. Каждую субботу есть общая тема, которую все знают, но по которой у каждого есть свое мнение, свои вопросы. Это вечер субботы.

– И когда все ложатся спать?

– Хасиды ложатся спать в два часа ночи. Когда кончается трапеза дома, отцы и сыновья идут в дом к раввину – это называется «стол у ребе» – стол, где он кушает. Он единственный, который кушает. Он ждет своих хасидов, когда они вернутся от своих семей, чтобы быть вместе с ребе. Я вам честно скажу, я первый раз туда попала по ошибке. Я не знала, куда я попала… Но это все так… уф… душещипательно. Потому что там огромный стол, наверное, около ста метров длиной, во главе стола сидит только один ребе, а вокруг него пятьсот хасидов – они стоят на трибунах. И они смотрят такими влюбленными глазами на ребе! Просто влюбленные глаза, они ничего не видят вокруг, ничего не слышат, они смотрят на ребе. Если ребе начнет петь какую-то молитву, они все поют. И они танцуют, и с такой радостью – вообще, это… это надо увидеть, чтоб это почувствовать – не понять, понять невозможно – почувствовать. Я ходила пятнадцать лет – я не говорю каждую субботу, но хотя бы один, два раза в месяц. Потом они заканчивают, а ребе кушает, но это отдельная история. Можно принять, или можно остаться совершенно равнодушным. Это индивидуально. И это душевно, понимаете, не от разума, не от чувства, это не балет, это не опера – это дух. Если мой дух соединяется с духом этих людей, для меня нет ничего лучше. А если нет – то нет. Возьмите мою маму, она бы сказала, что я с ума сошла. Моя мама этого не принимала. Поэтому я имею два мира, понимаете, у меня есть Мариинский театр, я его обожаю, и у меня есть хасиды. Это несовместимо, абсолютно, но… я это я, у меня так вышло.

– А дальше? Они возвращаются после вечера с ребе, и все ложатся спать? А утром что происходит?