Еврейские народные сказки. Том 2. Сказки евреев Восточной Европы

И вот пошли они дальше и увидели лису. Человек, вокруг шеи которого обвилась змея, сказал:

— Двое судей уже вынесли решение в моем споре со змеей — теперь ты суди.

— Как мне судить, если я не видела собственными глазами? — ответила лиса. — Вернемся туда, где это случилось, — когда я все увижу, тогда и вынесу свое решение.

Гак все они вернулись назад. Окзаавшись на месте, лиса сказала человеку:

— Подними камень, как раньше. — Затем сказала змее: — Возвращайся туда, где была, чтобы я все поняла.

Змея сделала, как сказала лиса.

— Оставь ее под камнем! — велела лиса человеку.

Человек поступил так, как сказала лиса, и змея осталась задыхаться под камнем.

Человек счастливо продолжил свой путь, а лиса пошла с ним. По дороге лиса сказала:

— Я спасла тебе жизнь. Заплати мне за спасение.

— Как мне заплатить тебе? — спросил человек.

— Мне много не нужно, — ответила лиса. — Достаточно одной курицы в день.

Человек согласился:

— С радостью. Такая скромная плата мне по плечу.

Лиса вернулась в лес, а человек отправился домой. Он рассказал о своем приключении жене и сыновьям, и все обрадовались.

— Итак, — сказала женщина, — у меня шестьдесят кур. Сможем отдавать лисе каждый день.

Ночью раздался вой лисы в саду.

— Слышишь? — спросила жена. — Лиса требует обещанных кур.

Они отправили одного из сыновей связать курицу и отнести ее лисе.

Так они поступали каждый день, пока женщина не сказала мужу:

— У нас было шестьдесят кур, но лиса их съела. Осталась всего одна. Что же делать? Возьми топор и убей лису! Так у нас будет и шкура на продажу, и последняя курица останется.

И вот человек спрятался в курятнике. Когда лиса пришла, как обычно, за курицей, он взял топор и отрубил ей голову.

Как мы видим, нет правды в мире.

КОММЕНТАРИЙ К СКАЗКЕ 40 (ИФА 8004)

Записано Диной Бехар со слов Вольфа Сосенского в 1968 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Основные сказочные типы

Разведение фольклорных сюжетов 155 «Неблагодарный змей возвращается в ловушку» и 331 «Дух в бутылке» по двум разным категориям («Рассказы о животных» и «Народные рассказы» соответственно) мешает увидеть сходство между ними. В обоих случаях речь идет о спасении из ловушки: в первом случае — животного, во втором — сверхъестественного персонажа. Нарративные выводы в этих фольклорных сюжетах представляют собой инверсию друг друга: в ФС 155 спасенное животное угрожает спасителю (который в итоге наказывает его); в ФС 331 сверхъестественное существо вознаграждает спасителя.

Согласно С. Томпсону, оба сюжета имеют литературное происхождение; в обоих случаях устные версии обязаны всемирным распространением литературе: фольклорный сюжет 155 — «явно литературная басня», ФС 331 «использовался из века в век со Средневековья… существует лишь несколько устных версий, и, вероятно, они связаны с литературными пересказами» [1]. Данное наблюдение, возможно, верно для нееврейской устной традиции; тем не менее в еврейском обществе такие истории передавались устно, что подтверждает наличие 26 версий в ИФА.

Кроме того, в еврейской народной литературной традиции существуют четкие тематические и исторические различия между литературными и устными версиями. Например, письменные тексты в средневековых «Мишлей Шломо га-мелех» («Притчи царя Соломона») относятся к циклам рассказов о мудром царе Соломоне. Устные же рассказы созвучны с вариациями, присутствующими в традициях многих народов, а царь Соломон задействован лишь в одной устной версии: ИФА 9871 «Суд царя Соломона между человеком и змеей» (Solomon, the Young Prince, Judges between an Old Man and a Snake; Йемен). В большинстве других версий справедливым судьей выступает животное, часто лиса.

Несмотря на впечатление, которое создают антологии XIX–XX вв., литературное переложение данной сказки не слишком распространено в еврейской традиции. Ее популярность ограничивается кругом редакторов антологий, которые копировали тексты друг у друга и считали — возможно, небезосновательно — что их мнение разделяют читатели. Таким образом, в современный период существуют лишь две основные литературные версии этой истории, которые ученые и писатели воспроизводят вновь и вновь.

В своих комментариях к европейским вариантам сказки Болте, Юнгман, Деларю и Тенез представляют вторичную типологию для фольклорного сюжета 155 «Неблагодарная змея возвращается в ловушку». Болте [2], Деларю и Тенез [3] считают отличительной чертой этой истории ее финал, тогда как Юнгман [4] выделяет древность рассказа и представленных в нем персонажей-животных.

Повествовательные модели

На основании подходов Болте, Юнгмана, Деларю и Тенез возможно выделить три повествовательные модели.

I. Змея и человек

А. Замерзшая змея убивает своего спасителя

В1. Спаситель и змея просят судью рассудить их

В2. Спаситель и змея просят нескольких судей рассудить их