Еврейские народные сказки. Том 2. Сказки евреев Восточной Европы

Во-первых, несчастья описываются в сравнении с рынком. Данная форма, насколько возможно определить, является наиболее древней и относится к V в. до н. э. Еще Геродот пророчески выразил идею о том, что, получив выбор, люди выбирают собственные страдания, а не чужие. В своей «Истории» он писал: «Если бы все люди однажды вынесли на рынок все свои грешки и пороки, то каждый, разглядев пороки соседа, с радостью унес бы свои домой»¹. Аналогичные высказывания, вероятно, появлялись со времен Геродота до XX в., но нам не удалось найти документального подтверждения. Текст, во многом следующий метафоре Геродота, зафиксировал Стучков [2].

Собственные несчастья на всеобщем обозрении

Во-вторых, личные несчастья, выставленные на всеобщее обозрение, встречаются в нескольких поговорках. Основная идея обнаруживается в корпусе поговорок на идише XIX в.: «Аз мен зол уфхенген аф дер винд але пеклех (одер: умгликен), волт зих итлихер гехапт цу зайнем» («Если бы все узлы [с бедами] (или: несчастья) висели на ветру, каждый забрал бы свои»). Данная форма была записана в Нью-Йорке на английском: «Если бы все бедствия висели на деревьях, люди хватали бы свои и пускались наутек».

Философ на крыше

Наконец, в-третьих, философ приводит своего жалующегося друга на крышу и предлагает ему выбрать среди несчастий, которые он наблюдает в домах других людей, то, которое ему больше подходит. В еврейской литературе Гликель из Гамельна (1646–1724) приводит данную форму басни в своих мемуарах [3]. Жалующийся в данной сказке предпочитает остаться при своих бедах. Турнянская выявила два других аналогичных текста XVI в. на идише, но не нашла подтверждения тому, что их непосредственным источником является Гликель [4]. Турнянская предполагает, что басня впервые появилась в устной традиции.

В другой вариации данной формы в роли философа выступает Господь. Современная версия данной вариации из Израиля рассказана уроженцем Белоруссии [5].

В ИФА нет других сказок, связанных с идеей предпочтения собственных несчастий несчастьям других.

1 Schiffman, L. Н. Reclaiming the Dead Sea Scrolls: The History of Judaism, the Background of Christianity, the Lost Library of Qumran (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1994), 317–366.

2 Stutchkoff, N. Thesaurus of the Yiddish Languague (идиш) (Ed. M. Weinreich. New York: Yiddish Scientific Institute, 1950), 531 no. 498.

3 Abrahams, B. Z., trans. and ed. The Life of Gluckel of Hameln 1646–1724 Written by Herself (New York: Yoseloff, 1963), 90; Turniansky, C, ed. and trans. Glikl: Memoirs 1691–1719 (ивр. и идиш) (Jerusalem: Zalman Shazar Center for Jewish History; The Ben-Zion Dinur Center for Research in Jewish History, The Hebrew University of Jerusalem, 2006), 42–45, 306–307.

4 Turniansky, C. Literary Sources in the Memoirs of Glikl Hamel (идиш) // Studies in Jewish Culture in Honour ofChone Shmeruk (Ed. I. Bartal, E. Mendelsohn, and C. Turniansky. Jerusalem: Zalman Shazar Center for Jewish History, 1993), 168.

5 См. Ben-Amos, D. Meditation on a Russian Proverb in Israel // Proverbium 12 (1995), 13.

42 РЕБ ЗУША-САПОЖНИК

В те времена не шили новую обувь. Большинство людей чинили старую. Мой дед, покойный реб Бериш, рассказывал, что тридцать лет чинил свои ботинки. На идише говорят: унтергебойт, то есть менять подметки.

Так, большая часть работы того сапожника [реб Буши] состояла в том, чтобы ставить заплаты; таким образом он, разумеется, немного зарабатывал. Но дело в том, что у него была подмога. Его жена пекла хлеб для жен богачей. Его две дочери тоже помогали. Они были швеями.

Но, несмотря на три источника дохода, нищета царила в каждом углу.

А. К.: Мой друг Азриэл рассказал, как даже такой обездоленный человек способен помочь другим:

«Послушай, друг Авраам, реб Зуша-сапожник знал, кто в городе был болен, он знал стариков и вдов — всех тех, у кого ничего не было, кто не мог устроить субботнюю трапезу. Реб Зуша взял на себя заботу о том, чтобы у них суббота отличалась от будней. Такова была его миссия, священная миссия, которая несла немного света тем несчастным и наполняла его жизнью.

Вечером каждого четверга он откладывал в сторону работу и начинал свой священный труд, ходя от двери к двери. Местные женщины знали, что придет реб Зуша-сапожник и они должны что-то приготовить. Одна давала халу, другая — немного чолнта, или кусок фаршированной рыбы, или куриный бульон для больного. Таким образом, он допоздна бродил каждый четверг и пятницу по округе.