Еврейские народные сказки. Том 2. Сказки евреев Восточной Европы

Предполагается, что он преподнесет цветы своей возлюбленной. Для цветка в библейском стихе использовано слово шошан, которое в современном иврите означает розу, но вполне вероятно, что в библейском языке оно означало белую лилию (Lilium candidum). Таким образом, современное и библейское символические значения цветов противоположны: в библейские времена белые цветы предназначались возлюбленным, что сохранялось в некоторых культурах еще в XIX в., о чем свидетельствуют следующие стихи для детей:

Синий — правда,

Желтый — зависть,

Зеленый — отказ,

Красный — бесстыдство,

Белый — страсть,

Черный же — смерть! [1]

Берлин и Кей исследовали цветовые наименования во многих языках [2]. По их мнению, различение, восприятие, классификация и обозначения цветов в ряде культур указывают на наличие одиннадцати основных понятий: белый, черный, красный, зеленый, желтый, синий, коричневый, пурпурный, розовый, оранжевый и серый. Это важное исследование стало отправной точкой для дальнейшего изучения как физиолого-неврологической основы цветоразличения, так и лингвистического представления и художественного использования цветовых наименований.

В современном иврите присутствуют названия для всех одиннадцати основных цветов. В библейском языке использовались лишь первые восемь, из которых четыре — черный, белый, красный (с двумя оттенками: аргаман — пурпурный и шани — пунцовый) и синий — получили символическое значение в поэзии и ритуалах. Тем не менее ни один из них не связан с каким-либо цветком. Синий был основным цветом в скинии (Исх. 26:31–36; Числ. 4:5-12) и соответствовал Небесам, обители Господа. Цвета восхода и заката также нашли отражение в ритуальном контексте скинии. Белый, черный, красный периодически встречаются как метафора в библейской поэзии: белый обозначает чистоту, красный — грех (Ис. 1:18; Пс. 50:9), черный — цвет потемневшей от солнца или смуглой кожи (Песн. 1:5–6). Захария (6:6) в пророческих видениях использует цвета уникальным образом: черный у него символизирует север, а белый — запад. Кроме того, здесь и в более ранних видениях (Зах. 1:8) пророк описывает лошадей, а не цветы.

Литература Талмуда и мидрашей усилила символическое значение цвета. Синий стал национальным цветом (МР, Исх. 49:2); красный и его оттенки нашли широкое применение в качестве символов: от солнца (МР, Числ. 12:4) до вожделения (МР, Числ. 20:7) и благородства (МР, Числ. 12:4). Белый соответствовал солнечному свету (МР, Числ.), святости, чистоте (ВТ, Йома 39Ь). В каббалистических сочинениях символическое использование и значение цветов получило дальнейшее развитие.

Символическое значение и использование цвета в обществе напрямую связано с культурой. Книга The Realms of Colour («Реальность цвета» под ред. Portman, Ritsema) содержит статьи о символике цвета в некоторых религиях, школах мысли, культурах и науках. Опубликованная позже статья Тернера «Классификация цвета в ритуале ндембу: проблема в примитивной классификации» имеет немаловажное значение для методологии анализа цветового символизма [3].

Символическое значение цвета в настоящей истории основано не только на еврейской, но и на восточноевропейской народной культуре. Оно описано в работе Le langage des fleurs («Язык цветов»; 1819) Шарлотты де Латур (возможно, псевдоним Луизы Кортамбер), получившей популярность во Франции и Англии. Согласно Б. Ситону, изучавшему традицию «языка цветов»,