Еврейские народные сказки. Том 3. Сказки евреев арабских стран

Когда лесоруб услышал, что перед ним Илия-пророк, благословенной памяти, он тут же вскочил на ноги, стал целовать ему руки и утешился. Ему стало спокойнее на душе, и в сердце снова затеплилась надежда. Он спросил у Илии-пророка, сколько ему ждать ответа. И тот сказал, что на это уйдет около двух месяцев. Тогда лесоруб поднялся на ноги и стал работать, рубить деревья, как обычно, а потом вернулся домой и рассказал жене, что с ним произошло и какая у них теперь появилась надежда: сам Илия-пророк, благословенной памяти, замолвит за них словечко перед Всевышним, чтобы тот улучшил их долю. Жена лесоруба очень обрадовалась, услышав это, и оба они стали ждать новой встречи с Илией-пророком. И так прошло около двух месяцев.

И вот возвращался как-то лесоруб домой и встретил Илию-пророка, благословенной памяти. Он тут же бросился к старику и стал расспрашивать его, что да как, удалось ли замолвить за него словечко.

— Я был на небесах и спрашивал про тебя, — ответил ему Илия-пророк, — они открыли свои книги, и там было написано, что такова твоя судьба. Пока ты здесь, я ничего не могу поделать.

Лесоруб ушел от Илии-пророка в гневе. Он продал дрова, купил хлеба и отправился домой, а войдя в дом, тут же начал паковать пожитки. Его жена удивилась, глядя на него, и спросила:

— Что ты делаешь?

Он ей не ответил. Она умоляла его объяснить, что творится. И тогда он сказал, что они покидают Иерусалим и едут в Яффу, поскольку он уже получил ответ от Илии-пророка, благословенной памяти, и тот сказал, что «ничего не изменится»:

— Пока мы здесь, все будет по-прежнему, нам нужно перебраться в другое место.

Жена лесоруба начала стенать и причитать: как же они отправятся в путь, когда она беременна, на девятом месяце? У нее в любую минуту могут начаться роды.

Но лесоруб не обращал внимания на женины стенания и крики. Он взвалил все их пожитки на осла — да у них и было-то несколько мешков. Сверху он посадил маленьких детей, взял жену, и они пустились в дорогу. Через три дня усталые, голодные и измученные они добрались до Яффы, где решили поселиться, и стали искать, где бы им приклонить голову и перевести дух.

И вот перед ними городской сад, в самом центре города. А около сада — величественный дворец, и подле него толпятся люди, и стоит араб, который продает этот дворец с аукциона. Лесоруб оставил жену с детьми отдыхать в уголке сада, а сам подошел к арабу и услышал, как тот говорит:

— Десять тысяч лир! Кто даст больше?

Бедный лесоруб подошел к нему и сказал:

— Десять тысяч сто лир.

И все засмеялись. Араб посмотрел на него, его взяла злость, и он ударил лесоруба, а тот от удара упал на землю. Но ничего, он поднялся и пошел обратно к жене и детям. Был уже вечер, дело было зимой, и шел дождь.

Спустя час араб выглянул из дворца и увидел бедную семью во главе с мужем, и ему стало их жаль. Он узнал того бедняка, которого ударил, — и ему стало стыдно, что он так поступил. Он вышел из дворца, подошел к лесорубу, попросил у него прощения и спросил, почему лесоруб помешал ему во время аукциона и так разозлил, что он его, лесоруба, ударил.

Лесоруб промолчал в ответ. Он был в отчаянии: он не знал, как им провести ночь без крыши над головой, да к тому же в такую погоду. Дождь усилился. Араб посмотрел на детей, на беременную жену лесоруба, как они трясутся от холода, и ему стало их жаль. Тогда он сказал лесорубу:

— Послушай, во дворце есть маленькая каморка сторожа. Переночуйте там, но рано утром уходите, чтобы вас не заметил паша, владелец дворца. Просто мне жалко твоих детей и особенно твою жену. Как же вы проведете ночь на улице?

Лесоруб от души поблагодарил его, и они отправились в каморку сторожа, которую указал им араб. А он был поверенным паши.

Паши во дворце не было — он уехал провести ненастное зимнее время в Тверии, поскольку зима там теплее, чем где бы то ни было в стране Израиля.

И вот, вся семья устроилась в комнатке. Положили несколько своих мешков на полу вместо постели и улеглись спать голодные, поскольку еды у них не было, кроме куска черствого хлеба, который он взяли с собой из Иерусалима. Около полуночи, когда все уже крепко заснули, жена лесоруба почувствовала, что у нее начинаются схватки. Она разбудила мужа и сказала, что плохо себя чувствует и вот-вот родит. Он умолял ее, говорил, что сейчас не время и не место, пусть она соберет все силы и сожмет ноги крепко-крепко, а завтра, быть может, они доберутся до общинного совета, который поможет им обустроиться.

— Как же это возможно, когда уже пришло время? — сказала тогда она. — Ничего нельзя сделать, чтобы это остановить.