Еврейский Белосток и его диаспора

Погром оставил неизгладимый след на еврейском населении Белостока, заставив многих еврейских мигрантов задуматься о цене переселения или задаться вопросом, достаточно ли удачное место выбрали они для построения новой жизни. Даже в городе, где принадлежащие евреям фабрики доминировали в экономической жизни, а еврейские организации определяли городскую культуру, евреи не могли быть уверены в своей безопасности. Многие евреи испугались. Моисей Эйзенштейн в 1907 году писал: «Я чувствую великий страх… [при мысли о] моих братьях, павших от рук убийц»[269]. Как повествуют мемуары евреев-эмигрантов из Белостока, эта неуверенность и страх спровоцировали десятки тысяч людей переехать в Западную Европу, Соединенные Штаты и Аргентину, туда, где, по их мнению, существовало больше безопасности в сочетании с реальными экономическими возможностями[270]. Другие, однако, остались в Белостоке, где промышленный рост все еще предлагал экономические перспективы. А недавний опыт укрепил их связи с революционными партиями, такими как «Бунд» и партия анархистов[271].

Золотой век еврейского Белостока: Белосток в последние годы Российской империи, 1906–1914 годы

Примечательно, что погром 1906 года, каким бы ужасным он ни был, не стер окончательно блеск Белостока: тысячи евреев из маленьких местечек черты оседлости, которые чувствовали себя маргинализированными в экономике, стекались в такие города, как Белосток, чтобы приобщиться к процветающей промышленности[272]. Похоже, они твердо верили, выражаясь словами историка Шауля Штампфера, что «экономические возможности города перевешивали любой риск насилия»[273]. Фактически в период между 1906 годом и Первой мировой войной еврейское население Белостока выросло с 41 905 до 61 500 человек. Более того, в городе возникло такое количество новых еврейских организаций, что один современный наблюдатель назвал период до Первой мировой войны «золотым веком еврейского Белостока»[274].

В это «золотое» десятилетия еврейские мигранты, как и в предыдущие десятилетия, тратили силы на развитие революционных политических организаций, однако теперь как средства решения своих главных задач они стали рассматривать образование и прессу: благодаря им они могли подготовить семьи к участию в экономической и социальной жизни империи, одновременно сдерживая быструю ассимиляцию[275]. Участие в растущей коммерческой жизни империи требовало языковых навыков, невозможно было ограничиться знанием исключительно идиша, и еврейские мигранты открывали новые школы, чтобы удовлетворить эту потребность[276]. Конечно, в начале XX века многие еврейские дети учились в государственных школах. Но стремление к коммерческому успеху, наряду со знанием иудаизма, побудило динамичную группу молодых бундистов в Белостоке основать в 1905 году ремесленную школу (хандверкер шуле), которая предлагала как базовую академическую программу на иврите и идише, так и серьезный учебный курс с упором на профессиональную подготовку с обучением по таким специальностям, как портняжное и столярное дело. О строгости преподавания мы можем прочесть в воспоминаниях Анны Гепнер, которая вспоминала преподавателя русского языка в женской еврейской школе, основанной Л. Г. Богдоновской, ежедневные занятия в которой вызывали страх у большинства учащихся[277].

Опираясь на аналогичную программу обучения языкам, Йозеф Зелигман использовал для просвещения масс прессу и в 1909 году начал издавать русскоязычную газету «Голос Белостока», посвященную обсуждению политических проблем еврейской общины и пропаганде идеалов интеграция в российское общество. Успех Зелигмана побудил Авраама Хершберга основать Bialistoker tageblat («Ежедневные новости Белостока»), первую в городе ежедневную газету на идиш, рассчитанную на еврейских читателей, которые, возможно, не совсем свободно владели русским языком, но были глубоко озабочены проблемами интеграции и экономическими перспективами для своих детей. Следуя по стопам Хершберга, несколько педагогов вскоре обратились к созданию идишских и религиозных школ для еврейских мальчиков и девочек, чтобы бороться с постепенной эрозией традиционной еврейской практики, которая, по их мнению, коренилась в переселении евреев в город. Особо следует отметить большое количество женских еврейских школ, что, как утверждает Пола Хайман, отражало убеждение восточноевропейского еврейства, сложившееся на рубеже веков, что образование женщин станет ключом в борьбе с ассимиляцией[278]. Евреи Белостока также экспериментировали с другими новаторскими моделями передачи еврейской культуры – например, так, чтобы противостоять растущему отчуждению молодых евреев от традиционной иудейской культуры, были основаны еврейская театральная труппы «Габима» и несколько идишских литературных групп[279].