Еврейский Новый Завет

Канон. Помимо документов, составляющих в настоящее время Новый Завет, были созданы другие версии Доброй Вести, а также другие повествования о событиях, происходивших в первой Мессианской Общине, рассуждения о доктринах и практике, апокалипсисы. Именно первой Мессианской Общине необходимо было использовать дар духовного различения, чтобы определить, какие книги поистине несут послание Бога человечеству, а какие из них, меньшего масштаба, возможно, имеют историческую или духовную ценность, но не богодухновенны. Выдержки из книг Нового Завета можно обнаружить уже в неканоническом "Учении апостолов" (80-100 н.э.), но первый список, включавший новозаветные книги, был составлен еретиком Маркионом около 150 г.н.э., и это, безусловно, явилось стимулом к разработке ортодоксального канона, который появляется в Muratorian Fragment в конце второго века. Однако самый ранний известный перечень двадцати семи книг, имеющихся в настоящее время в Новом Завете, без каких-либо добавлений или опущений, - это "Тридцать девятое пасхальное письмо Афанасия" (367 н.э.). Несмотря на то, что данный перечень был составлен позже, сами книги использовались в мессианских собраниях со времени их написания. Подобным образом книги Танаха были неотъемлемой частью иудаизма за столетия до того, как канон был официально утверждён на Совете в Явне (90 н.э.) раби Йохананом Бен- Заккаем и его коллегами.

Традиция и наука. Вышеприведённый вступительный материал отражает мнение большинства консервативных учёных, изучающих Новый Завет, то есть традиционный взгляд на данные темы. Однако за последние два столетия неоднократно подвергались сомнению как авторство, так и все датировки и историческая достоверность большинства событий (необходимо заметить, что и авторитетность Танаха оспаривалась подобным же образом).

Споры продолжаются, но факты должны положить им конец. Всего лишь один пример - существуют рукописи фрагментов Нового Завета, датирующиеся первой половиной второго века, которые опровергают наиболее смелые предположения о том, что Новый Завет был написан через два, три и даже четыре века после Йешуа. Также критика исходит из предположений, которые, хотя и претендуют на объективность и являются религиозными по характеру, в действительности противоположны заявлениям Библии. Таким образом, они априори приходят к негативным выводам. Например, скептическое мировоззрение или "сайентизм", не допускающие саму возможность чуда; неверие в способность древних авторов проводить различие между действительными и вымышленными событиями; или же уверенность в том, что первые мессианские общины искажали факты в угоду своим желаниям.

Несмотря на то, что существует немалое количество спорных вопросов, многие уважаемые учёные, тем не менее, признают традиционных авторов Нового Завета, правильность древних датировок, а также - что важнее всего - верят в то, что Йешуа действительно жил, "умер за наши грехи…и… воскрес на третий день, в соответствии с тем, что сказано в Танахе".

IV. КАКИМ ОБРАЗОМ ЕВРЕЙСКИЙ НОВЫЙ ЗАВЕТ

ОТРАЖАЕТ ЕВРЕЙСКУЮ СУТЬ НОВОГО ЗАВЕТА

^{введение  содержание}

Три способа, при помощи которых раскрывается еврейская суть Нового Завета. Данный перевод отражает еврейскую суть тремя способами (которые нередко частично совпадают): косметическим (внешним), культурно- религиозным и теологическим.

• Косметический способ. Изменения в переводе некоторых общеупотребительных терминов встречаются чаще всего и наиболее заметны. Имена "Иисус", "Иоанн", "Иаков" и "Пётр" заменены на "Йешуа", "Йоханан", "Яаков" и "Кефа". Термины "погружение", "посланник", "стойка казни" и "мессианская община" (или "собрание") заменяют собой "крещение", "апостол", "крест" и "церковь". Семитские термины (см. ниже) употребляются вместо некоторых русских слов: например, "талмид" вместо "ученик" и "творить цдаку" вместо "благотворить". Многие из этих изменений заменяют "церковную лексику" (которая у христиан вызывает машинальную реакцию) нейтральной терминологией, побуждающей читателя к размышлению. Несмотря на то, что все эти изменения являются внешними, частота их употребления заставляет читателей относиться к Новому Завету как к еврейской книге, и подобное воздействие поверхностным не назовёшь.