Еврейское остроумие

Дочь старика Лакрица обручилась с господином Айзенбергером. Романтичный жених подписывается под любовными письмами по-французски: "Тоn fid`ele berger" (твой верный пастушок).

Одно из таких любовных посланий попадается на глаза старому Лакрицу, и он призывает дочь к ответу:

— Пфуй! Сперва обручаешься с Айзенбергером, а теперь заводишь шашни с Фидельбергером!

Романтичная дочка:

— А солнце все ниже и ниже…

— Ну и пусть себе, — отвечает отец. — По мне, так даже ниже номинала. У меня все равно нет его акций!

Сын, получивший образование на Западе, обожает природу. С большим трудом ему удается уговорить отца пойти с ним на прогулку по городскому валу.

— Ты только взгляни, папа, как красиво там внизу!

— Чтоб тебе провалиться! — возмущается отец. — Тащишь меня сюда, наверх,только для того, чтобы я поглядел, как красиво там, внизу?

Тинкелесу нужно поехать в Париж, но он не знает ни слова по-французски.

— Да ты не волнуйся, — успокаивает его приятель, — ведь тебе надо всего-навсего добраться до кузена. Ты спросишь любого прохожего: "Pardon, Monsieur, о`u est la rue de Rivoli?" Он покажет тебе жестами, и ты скажешь: "Merci, Monsieur, je sais maintenant, o`u est la rue de Rivoli".

Тинкелес выучивает обе фразы наизусть, но в Париже все слова у него путаются, и он спрашивает: "Pardon, Monsieur, je sais o`u est la rue de Rivoli" ( простите, месье, я знаю, где находится улица Риволи).

"Француз" смотрит на него внимательно и говорит:

— Ну, так сделай себе из этого шабес! (Идишская пословица со значением "и много в этом толку? этого тебе хватит на субботнюю трапезу?")

Мойше и Ицик эмигрировали в Париж и решили говорить друг с другом только по-французски.

Мойше стучит в дверь.

— Qui est (кто там)? — спрашивает Ицик.

— Me, — отвечает Мойше.

— Те? — переспрашивает Ицик.

— Йе — подтверждает Мойше.

— Ну, кум арайн (тогда входи — идиш)!

Пер-Лашез — знаменитое кладбище в Париже, где похоронен, в частности, Гейне.

— Ты был в Париже? Посетил Пер-Лашез?

— Конечно! Но я протанцевал лишь парочку кругов и сразу ушел.

— Я потерял на бегах кучу денег.

— Так тебе и надо! Зачем взрослому еврею бегать? Ходи медленно.

Леви встречает в Лондоне своего старого друга Кона.

— What are you doing here (что ты здесь делаешь)? — спрашивает он его, на что Кон гордо отвечает:

— I polish up my English (шлифую мой английский).

— You’d better English up your Polish ( лучше бы ты англизировал свой польский)!

Вариант.

— А зачем? Твой английский звучит вполне по-польски!

— Вы хотите поехать в Сицилию, господин Кроненгольд? Теперь, в июле? Но там же сейчас сорок градусов в тени!

— А что, мне обязательно ехать именно в эту самую Тень?

— Мориц, что вы проходили сегодня в школе?

— Учитель рассказал, что Ян Гус был сожжен в Констанце.

— Ничего удивительного. Когда мы прошлым летом отдыхали в Констанце, жара была такая, что мы тоже едва не сгорели до смерти!

— Тате-лебен, что такое "хоровое пение"?

— А ты не знаешь? Это когда поют оптом.

— Ваша дочка, господин Гольдфарб, и поет, и рисует, и сложена, как Венера, и так образованна!

Гольдфарб, с гордостью:

— А поглядели бы вы на нее, когда она на спине плавает!

Господин фон Польниц обращается к еврею Мордехаю, своей правой руке:

— Купите мне несколько красивых такс. Вот вам пятьдесят марок.

— Пятьдесят марок… — медлит Мордехай. — И вы хотите, чтобы таксы были первосортные?

— Вот вам еще двадцать.

— Так вы считаете, что семидесяти марок вполне достаточно?

— Хорошо, даю вам восемьдесят, — говорит фон Польниц, — но, по-моему, это чересчур много. Идите же, наконец!

Мордехай прячет деньги и идет к выходу, но у самой двери останавливается и спрашивает:

— Простите, сударь, а что такое таксы?

В светской компании некий господин здоровается с госпожой Гурвич и говорит:

— Вчера я встретил вашего супруга, консула…

— Как вы можете говорить такое? Это Наполеон был консулом, а мой муж — генеральный консул!

Господин Поллак взял своего шофера Иосифа с собой в Италию, чтобы тот прислуживал ему и за столом, и предупредил его перед отъездом:

— В Италии мы будем с тобой разговаривать только по-итальянски.

Во время обеда в Венеции он оборачивается к шоферу и говорит:

— Джузеппе, а гопл (вилку — идиш)!

Богатый Поллак — молодому робкому помощнику:

— Дайте мене,пожалуйста, пепельницу!

— Надо говорить "мне", — робко поправляет помощник.

— А зачем? Если я приду в банк и скажу: "Дайте менесто тысяч!", я получу их немедленно. А если вы туда пойдете и скажете это ваше "мне" — еще поглядим, что из этого получится!

Гольдштейн говорит жене:

— Сделай одолжение, Эльза, когда ты увидишь красивый пейзаж, скажи "очаровательно" или "божественно", только не говори каждый раз "на это никаких денег не хватит!".