«Еврейское слово»: колонки

По мне, на свете нет ничего невыносимее несправедливости. Насилие – всего лишь ее инструмент, средство осуществления. Как бита в руках уличного грабителя или крутого фаната. Не в бите заложено преступление, а в желании напасть, одержать верх, получить за чей-то счет выгоду. Одновременно несправедливость вызывает возмущение – у тех, кто ей подвергается. Оно может кончиться ответным насилием – против конкретного угнетателя, или угнетателей вообще, революцией, советской властью. Катастрофой. Всемирным потеплением из-за погони за сверхприбылями. Ядерным террором из-за идеи мирового господства. То есть несправедливостью худшей… Впрочем, допускаю, что и моя оценка ее и непосредственная на нее реакция преувеличены, что в этом есть нечто детское, не изжитое до старости.

В любом случае ее много, она лезет в глаза. Со всех сторон врут, гнут, мочат. Рейдер отправляет жертву в «Матросскую тишину», судья утверждает, что эбеновое дерево это слоновая кость, ракеты «кассам» ставят во двор детского сада. Но сфера действия несправедливости распространяется только на сообщество людей, несправедливость совершает человек над человеком. В моем же сознании самый выразительный ее образ – человек, истязающий животное. Слабосильный беззащитный индивид может надеяться на то, что ему удастся исхитриться и ответить, отомстить обидчику. У щенка, которого бьют палкой, у джейрана, в которого целятся с вертолета, шансов никаких. Поэтому, когда два года назад в Америке вышла книга Джонатана Фоера «Поедатели животных», я решил ее прочесть. Точнее, решить решил, но хотеть не хотел. Из рецензий узнал, что она против употребления в пищу мяса, птицы и рыбы, а я эту тему не обсуждаю. Ем, как говорили прежде, всё, что продают на торгу, что готовит жена, чем угощают. Если от чего отказываюсь, то не по идейным соображениям, а по противопоказаниям медицинским или по нерасположению, не говоря уже нежеланию.

Сейчас книга опубликована в русском переводе, поступила в магазины, прочел. Это третья, если не ошибаюсь, большая вещь Фоера. О двух предыдущих, беллетристических, мы писали в «ЕС». Первую он выпустил в 25 лет, представ перед публикой уже сложившимся писателем. После второй, изданной в 28, впечатление было такое, что в американской литературе он занимает видное место много десятилетий. Сейчас ему всего 35, «Поедателей» писал несколько лет, поднял гору материалов, не упустил ничего сколько-нибудь существенного по теме. Книга цельная, недвусмысленная, уравновешенная. Очень, жутко (в прямом и фигуральном смысле слова) убедительная. Документально-художественная, художественно-философская. Мощное исследование.

Посвящена обличению и разоблачению животноводства, поставленного на промышленную ногу. Население Земли неостановимо растет, между тем пища практически не дорожает. Это достигается устройством фабрик, в которых откармливаемому животному выделяется жизненного пространства, только чтобы оно могло в нем поместиться, но не двигаться. И применением технологий, развивающих рост телесной массы и подавляющих сверхдозами антибиотиков возможность заболевания. Описание пыток, которым при этом подвергают животное, не для читателей хотя бы с минимальным воображением.

Кроме этого автор рисует картины разведения птиц, рыб, свиней и коров на фермах, заведомо уступающих промышленным финансово, но старающихся сохранить порядок, навыки, стиль, заведенные, так сказать, от века. И доказывает, что и в таких условиях питомцы их поставлены в бесправное и исполненное жестокости положение, поскольку в какой-то момент всех их без исключения забивают. А что это такое, я услышал еще подростком. Нашим соседом по лестнице был здоровенный парень, Вася, пятью годами старше меня, горький пьяница. Он работал на мясокомбинате, убойщиком. Однажды мы столкнулись в подъезде, я поздоровался, он, на это не ответив, сжал мне плечо и сказал: «Толик, как не пить! За смену ножом так намашешься, что проходи мимо ты, и тебя полосну». Так вот, автор неотразимо убеждает, что, вонзая вилку в эскалоп или киевские котлеты, посетитель ресторана, или любитель домашней кухни, или гость на званом ужине должен знать, что это он прежде того пихнул под нож теленка или поросенка.