«Еврейское слово»: колонки

В середине 2000-х я год провел в Вашингтоне, стипендиатом Кеннановского института. Часто виделись с Аксеновым, однажды звонит: «Пошли посмотрим “Триумф воли” Лени Рифеншталь. В Ки-Тиатэр ретроспективный показ». Приезжаем – Рифеншталь была только один сеанс, в 7. «А что на 9?» – спрашиваю у распорядителя. «Милосердие вампира», забавная лента. «Кикка», испанская, софт-софт-порно, очень забавно. И мюзикл про то, как в 1982 году канадец завез в США СПИД, очень интересно сделана картина… Деваться некуда, пошли на мюзикл. В фойе купили кока-колу, кукурузные хлопья, все честь честью. Аксенов говорит: «Не понравится – пойдем по другим залам, у меня такое бывало, что-нибудь найдем». О’кей. Садимся, в зале прохладно: уже́ не зря деньги платили, на улице – тропики. Перед экраном появляется распорядитель: «Леди и джентльмены! Администрация приносит извинения за то, что кондиционеры не в состоянии охладить зал до желаемой температуры». Одобрительные хлопочки, дескать, и так сойдет. «Вася, – говорю, – погляди-ка, ни одной леди, сплошь джентльмены». С отвлеченным видом медленно вертим головами – встречаем мужские взгляды, в подавляющем большинстве приятные, одобрительные. И – понимаем причину приветливости, которой зал нас окружил, едва мы вошли. Все прибыли парами, и мы с товарищем, как все. Но главное, везде только и слышно: СПИД бич гомосексуалов, косит молодых! – а эти два дядьки пожилых какие еще крепенькие. Опрятные крепкие ребята, уже к 60, видно, что друг другу верны… Мюзикл оказался на редкость дрянной. Все действующие лица, понятно, геи, место действия – баня, и когда четверка главных героев стала садиться в тесноватую круглую ванну, мы, шерочка с машерочкой, покинули гостеприимный, неплохо охлаждаемый зал. «Вампир» был не лучше, и в «Кикке» просматривались родственные мотивы.

Я все это вспомнил и подумал: а кстати, почему это с геями и антигеями сейчас бурление, а в связь с евреями оно до сих пор не поставлено? Что, мол, евреи самые зловредные сторонники этой сексуальной ориентации, гомо-идеологи и совратители. Но тут пришел новый номер «Нью-Йоркера», и в нем статейка про гей-синагогу в южном Манхэттене. Очень благополучная община, всем вступившим в брак торжественно выданы свидетельства, правда, при выдаче ни одна фамилия не произнесена правильно. Единственная загвоздка – налоги: как заполнять декларации? А может, чтобы не попасть впросак, ну их вообще, узы Гименея? Юридические консультанты на это говорят: «Есть множество доводов за то, что “не ну их”. При чем тут налоги!»

Вот и весь мой обзор темы, и все соображения по ней. Как любил завершать рассказ Зощенко – спокойно, граждане!

8–14 мая

Я либерал. Даже когда время от времени объявлял окружающим о своей приверженности традициям, базовым ценностям и глубинным источникам, питающим исторический курс страны, на самом деле я в первую очередь внушал это самому себе. Для того, чтобы в шкуре консерватора лишний раз убедиться, что нет – либерал. Всю жизнь был либералом, с какого-нибудь пятого или седьмого – первого сознательного – класса школы. В те поры, и до конца советской власти, такого понятия не было, было понятие буржуазного или чаще мелкобуржуазного либерала. И это было обвинение – политическое, первичное. Властям на такого умника достаточно было лишь изредка бросать взгляд, чтобы видеть его постепенное перерождение, погружение в мелкобуржуазную трясину, буржуазную идеологию, наконец контрреволюцию. С легкой руки Ленина и с тяжелой (не удержусь, пошучу: пусть и усохшей) Сталина, «либерал» было для большевиков словом ругательным. (Как, впрочем, и консерватор, охранитель и пр.) Таковым осталось посейчас. Кто это либерал, что значит либеральность, не объясняется. Да и попросить объяснений – ведь не дадут, потому как сами не знают, никогда знать не хотели, в словарь самый краткий не заглядывали. Но каркнуть «либерал», и лучше с прибавлением поносного эпитета, а совсем хорошо с любованием своей каламбурной изобретательностью, «либераст», ну мол педераст, пидор позорный – это пожалуйста.

И вот что обращает на себя внимание: вроде бы режим советский тю-тю, политические его установки и заклинания объявлены ушедшими в прошлое, но либералов по-прежнему клеймят виной и позором. Власти – и большинство граждан. Почему? Потому что либерал исповедует права и свободы отдельного человека. Больше того, считает, что это правовой базис общественного и экономического порядка. То есть что же он хочет этим сказать? Что нет разницы между начальством и прочими? Что если начальник, гоня по осевой, собьет обыкновенного пешехода, то ему под суд идти как всякому-любому, а потом, глядишь, и в тюрьму? Как же тогда управлять, как приказывать, как руководить? Или, скажем, я пришел с работы, а хоть и от друзей, а хоть и припозднился, а если даже и в неважном либо, наоборот, приподнятом расположении духа, и пожелал съездить супруге по физии, то, выходит, она может вызвать милицию и закатать меня на пятнадцать суток. Как в таком случае создавать семью?