Еврипид и его трагедийное творчество: научно-популярные статьи, переводы

Входит с правой стороны Начальник стражи; за ним двое стражников ведут пленного Диониса, один – за левую руку, другой – за правый локоть; в правой руке у Диониса тирс. Они подходят к тому месту колоннады, где на ступеньках стоит высокое каменное кресло; тогда третий стражник отправляется во дворец, откуда через некоторое время выходит в своем царском облачении Пенфей.

Начальник стражи. Мы явились сюда, Пенфей, имея в руках (показывая Диониса) эту добычу, за которой ты нас послал; не напрасен был наш путь. Но зверь наш оказался ручным; он не стал спасаться бегством, а без принуждения протянул к нам свои руки – не бледнея при этом, нет, вполне сохраняя румянец своих щек, – и с усмешкой предложил нам связать и увести его; он так и остался на своем месте, облегчая этим мою задачу. Мне стало жаль его, и я сказал: «Извини, чужестранец, не по своей воле увожу я тебя, а по приказанию Пенфея, который отправил меня».

Здесь начальник стражи делает маленькую паузу; по его движениям видно, что он имеет сообщить неприятную новость и не знает, как ему это сделать. Пен-фей, весь занятый Дионисом, не слушает продолжения его речи.

Зато вакханки, твои узницы, которых ты схватил, заковал в цепи и заключил в городскую темницу, – тех там уже нет: свободные, они весело бегут к святым полянам, призывая бога Бромия. Сами собою оковы спали с их ног, и затворы перестали сдерживать двери – без вмешательства смертной руки. Да, многими чудесами ознаменовался приход в Фивы этого мужа (замечая, что Пенфей его не слушает); а впрочем, – остальное твоя забота.

Пенфей (при первых же словах начальника спустился к Дионису и жадным взором впился в него; тот все время стоял в спокойной позе, глядя на Пенфея с неподдельным участием. Наконец последний дает страже знак удалиться.) Оставьте его руки; попавшись в мои сети, он от меня не уйдет, как он ни проворен.

Стража с начальником отступает, оставаясь, однако, вблизи; Пенфей еще ближе подходит к Дионису, опять его глаза светятся зловещим блеском, как в начале первого действия, и его голос дрожит.

А впрочем, чужестранец, ты недурен собой… по крайней мере, на вкус женщин; но ведь ради их ты и явился в Фивы. Не палестра вырастила эти твои длинные кудри, которые вдоль самой щеки свешиваются тебе на плечи, полные неги; да и белый цвет твоей кожи искусственного происхождения: не под лучами солнца приобрел ты его, а в тени, заманивая добычу Афродиты своей красой…

Внезапно отворачивается, как бы желая избавиться от надоедливой мысли; затем медленно поднимается на ступеньки, опускается в кресло и делает Дионису знак подойти ближе. Тот повинуется.

Итак, первым делом скажи мне, откуда ты родом.

Дионис. Родом хвастать не могу, но на вопрос твой отвечу без труда; про цветистый Тмол ты, верно, слыхал?

Пенфей. Да, слыхал; это тот, что окружает Сарды?

Дионис. Оттуда я родом; Лидия – моя отчизна.

Пенфей. Зачем ты вводишь в Элладу эти таинства?

Дионис. Меня послал Дионис, сын Зевса.

Пенфей (вспыхивая). Там есть такой Зевс, который рождает новых богов?

Дионис. Нет, это тот, который здесь сочетался браком с Семелой.

Пенфей. Во сне ли или наяву дал он тебе свои приказания?

Дионис. Он видел, видел и я; так-то он приобщил меня к своим таинствам.

Пенфей (с притворным равнодушием). А таинства эти – в чем состоят они?

Дионис. О них нельзя знать непосвященным.

Пенфей. Но какая польза от них тем, которые справляют их?

Дионис. Тебе нельзя слушать об этом без греха, но знать о них стоит.

Пенфей (стараясь скрыть свою досаду). Ты ловко сумел пустить мне пыль в глаза, чтобы возбудить мое любопытство.

Дионис. Таинствам бога ненавистны поклонники нечестья.