Европа-45. Европа-Запад

Вильгельм вздохнул. Разве он не показал бы ей этой виллы? Разве не проводил бы ее? Но ведь там эсэсовцы, они убьют и ее и его. И каждого, кто сунется туда незваный... В магистрате сидит бывший гестаповец, которого не желает отпускать от себя бургомистр; в развалинах скрывается шайка эсэсовцев, на которых нет никакой управы, ибо власть снова попала в руки нацистов. Замкнутый круг. Безысходность. Кричи, если можешь! Но как они не подумали, что здесь, в Кельне, находится советский офицер? Могли ведь догадаться, зная, что сборный пункт советских репатриантов в Оссендорфе... Надо обратиться к нему. Пускай он поставит перед союзническим командованием вопрос о наведении порядка... Денацификация — об этом сказано в Потсдаме... Почему же здесь ничего не делают? Только к советскому офицеру! Он поможет не одной этой убитой горем женщине, но и им — Вильгельму и его товарищам...

— Поймите, Тильда,— сказал Вильгельм устало.— Если мы пойдем на виллу-ротонду, они убьют вас. Я слишком хорошо их знаю. Они убьют вас, и тем дело кончится.

— Пусть лучше убьют! — простонала женщина.

— Кому же от этого будет польза? Ведь речь идет о спасении ребенка! Тут надо делать все обдуманно. Первым делом обратиться к властям. Мы попросим советского офицера...

— Нет, умоляю вас...

— Позвольте все-таки вас убедить, что...

— Нет, нет, тысячу раз нет!

— Я не вижу другого исхода.— Вильгельм пожал плечами.

Тильда готова была растерзать его за это кажущееся ей равнодушие.

— Неужели вы... неужели вы не немец? — воскликнула она вне себя.

— Моя национальность здесь ни при чем. Чего вы хотите? Чтобы я повел вас на смерть? Поймите, они вас убьют! Я там жил, вместе с ними, они хотели убить и меня, я спасся чудом. Неужели вы не верите мне?

— Вы говорите правду?

— Я всегда говорю только правду.

— И вы советуете...

— Да. Я настоятельно советую вам обратиться к советскому офицеру. Это единственный выход. Он будет действовать через представителей власти. Мы пойдем к нему вместе. Я сам расскажу ему обо всем. Он поймет, ручаюсь вам, он все поймет!

— Ну хорошо. Пойдемте! — Гильда поднялась с места.

— Уже поздно. Мы не успеем до ночи добраться,— заметил Вильгельм.

— Все равно, идемте. Я не могу вернуться без ребенка.

— Переночуете у нас. А рано утром пойдем.

— Нет. Сейчас, только сейчас!

— Нас могут задержать патрули. Не пропустят через мост.

— Пропустят. Я сделаю так, что пропустят. Я все сделаю. Вы пойдете со мной?

— Иди, Вильгельм,— сказала Маргарита, все еще неподвижно стоящая у двери.— Нужно идти.

— А разве я говорю, что не нужно? — усмехнулся Вильгельм и добавил: — Чудные вы, женщины...

Он взял черный клеенчатый плащ, помог одеться Гильде.

— Удачи вам! — сказала Маргарита.

— Спасибо,— ответила Гильда.— Спасибо тебе, Маргарита.

Впервые за сегодняшний день она улыбнулась искренней улыбкой, подошла к Маргарите и поцеловала ее.

— Спасибо, милая!

ОДИССЕЯ ПАНА ДУЛЬКЕВИЧА

Михаил раздвинул стеклянные двери, ведущие из прихожей в маленькую комнатку с круглым столом и четырьмя креслами вокруг.

— Прошу. Проходи, Юджин. Проходите, господин Кауль. Отныне вы с Юджином неразлучны. Как у нас говорят: водой не разольешь.

— А ты здорово устроился тут, черт возьми! — сказал Юджин, вольготно развалившись в кресле.— Садитесь, господин Кауль. Это кресло после тюремных табуреток покажется вам несколько мягковатым, но привыкайте. Вокруг Америка, она привыкла мягко стелить...

— Не забывай, что ты на территории Советского Союза,— усмехнулся Скиба,— хоть и временно, но это все же советская территория.

— Не забывай и ты,— Юджин шутливо погрозил ему пальцем,— что находишься под эгидой целых трех союзнических держав! Недаром же водрузил эту пирамиду с портретами и флагами возле своей резиденции. Кстати, Черчилля пора уже заменить. Где портрет их нового премьера... как его?

— Эттли?

— Пусть будет Эттли. Мне безразлично. Черт белый не хуже черта черного. Мы, например, от своего Трумэна ничего хорошего не ждем... К старику Рузвельту хотя бы уже привыкли. Ну, да он, что и говорить, мозговитый был дед... А новый президент — это все равно что я, Юджин Вернер — лейтенант. Случай. Чистейший случай. Какой-то писарь в высоких штабах решил утешить моих стариков, чтоб не очень убивались по сыну, и записали меня в офицеры. А я выскочил из могилы! И вот — лейтенант! Чудеса! У тебя найдется что-нибудь выпить? Нам есть о чем вспомнить, есть о чем поговорить. Не выпить при таком деле — грех! Ну, так говори — найдется? А то я сбегаю в ближайшую офицерскую лавчонку и чего-нибудь раздобуду.

— Что-нибудь и у нас найдется,— успокоил его Скиба.— Сиди уж, раз попал ко мне в гости. Живым я тебя отсюда не выпущу.

— Такой смерти не боюсь. Раз ты вывел меня живым из ада, теперь смерть из твоих рук не страшна. Как, господин Кауль, страшно умирать? Вы боитесь смерти?

— Я не знаю, что это такое.