Европа. Борьба за господство

Венгерский и Суэцкий кризисы фундаментально изменили отношения Москвы с независимым коммунистическим миром. Операция в Венгрии и последующая казнь Имре Надя, который нашел убежище в югославском посольстве, поставили крест на начавшемся было сближении с Тито. Отношения с Мао также ухудшились. Отчасти это было связано с местными факторами: китайцы обижались на «несправедливые» для них договоры, на отказ поделиться ядерными технологиями и на прочие, реальные или мнимые, свидетельства «пренебрежения». Истинные противоречия лежали в области идеологии – как лучше организовать мировую революцию и под чьим руководством? Мао вполне довольствовался следованием Сталину – чья революционная карьера началась задолго до 1917 года, – но считал себя «главнее» Хрущева в делах международного коммунизма. После «тайного» разрыва КПСС со сталинизмом Пекин стал критиковать Советский Союз за «ревизионизм», то есть за «уклонение» от основной партийной линии. Центральное место в этой аргументации занимала участь коммунистических режимов в Центральной и Восточной Европе. Мао все настойчивее вмешивался в европейские дела, порой критикуя Советский Союз за его «тяжеловесность» или нападая на его слабости и неизменно стараясь доставить Москве как можно больше неприятностей. Он возложил вину за волнения в Польше и за фиаско в Венгрии – прямые результаты десталинизации – непосредственно на Хрущева. Сначала Мао заявил, что советские меры против поляков отражают «традиционный русский шовинизм»; затем он потребовал подавить венгерскую революцию «без жалости и без дальнейших проволочек». Он обвинил советского лидера в трусости, лишь слегка завуалировав свои слова, и пообещал поднять факел мирового революционного коммунизма, выпавший из рук Москвы. Восточноевропейские лидеры быстро оценили намеки Пекина и поспешили обрести некоторую независимость от Москвы. В ноябре 1955 года, например, СДПГ в Германии нарочито выбрала китайский, а не советский способ захвата немногих оставшихся крупных частных предприятий.[1251] Наибольшее впечатление произвело заявление старейшины китайских коммунистов Чжоу Эньлая о том, что Китай не боится ядерной войны; в том же месяце Мао привлекал всеобщее внимание на международном коммунистическом форуме в Москве. В итоге эта активность китайских коммунистов существенно ограничила Хрущеву пространство для маневров в Центральной и Восточной Европе.

Ближе к концу десятилетия возникла свежая проблема, которая впоследствии привела к очередному обострению европейской и общемировой напряженности. Президент Франции Шарль де Голль намеревался восстановить «величие» страны за счет отказа от дорогостоящих колониальных обязательств, развития собственного ядерного потенциала и занятия независимого положения в Европе. В 1958 году де Голль потребовал создания франко-британо-американского «Трехстороннего протектората» в рамках НАТО – отчасти с целью контроля за Германией, отчасти же для того, чтобы гарантировать полное равенство в военных вопросах. Когда это требование отклонили в Вашингтоне, генерал выразил свое недовольство, выведя Францию из средиземноморского командования НАТО. В том же 1959 году кубинский революционер Фидель Кастро пришел к власти в Гаване, свергнув проамериканского диктатора. Год спустя была испытана французская атомная бомба, что намного увеличило стратегическую самоуверенность Франции. В 1961 году – на фоне алжирских беспорядков в Париже и яростного сопротивления военачальников и франкоалжирских колонистов – де Голль вывел французские войска из Алжира. Это позволило ему более полно переориентировать французскую политику в отношении Европы.[1252]