Европа. Естественная история. От возникновения до настоящего и немного дальше

Не у всех европейских тюленей дела идут так хорошо. Осталось всего 700 особей средиземноморских тюленей-монахов, разделенных на четыре субпопуляции. Это древние животные: в Австралии найдены окаменелости, которым примерно 6 миллионов лет[290]. До XVIII века эти тюлени размножались на побережье, но сейчас используют только недоступные пещеры. Продолжающиеся нападения, критически малый размер популяции и загрязнение океана ставят их будущее под угрозу.

Многое было сделано для возрождения европейских хищных птиц. В английском небе снова летает красный коршун, в шотландских небесах парят орланы-белохвосты, во французском национальном парке Меркантур в Приморских Альпах можно увидеть бородача. Некоторые хищные птицы увеличивают свой ареал даже без помощи человека, в том числе орланы в Оствардерсплассе, где в 2006 году самостоятельно обосновалась пара, которая с тех пор ежегодно дает птенцов.

Восстанавливается и поголовье пернатых падальщиков, хотя не без серьезной поддержки людей. Одна программа направлена на защиту черного грифа и белоголового сипа в Родопских горах, расположенных на границе Болгарии и Греции. Угрозу для этих великолепных птиц, относящихся к крупнейшим из всех летающих созданий, представляют фермеры, которые оставляют отравленные туши. Бригады со специально обученными собаками стараются отследить эти туши и убрать до того, как птицы съедят их. Белоголовые сипы во множестве водятся также в других частях Балканского полуострова, а с недавних пор и в итальянской области Абруццо. Некоторые сипы, помеченные на Балканах, обнаруживаются на полуострове Гаргано и в Абруццо, так что эти популяции объединяются. Однако если Европа желает полностью восстановить разнообразие и численность крупных хищных птиц и падальщиков, требуется возможность оставлять на земле туши домашних животных, а эта практика в настоящее время в Евросоюзе строго запрещена – даже в заповедниках.

Состояние европейских популяций хищников, крупных травоядных и падальщиков сейчас лучше, чем когда-либо за последние 500 лет. Несмотря на почти 750 миллионов человек, живущих на континенте, Европа снова становится диким и экологически привлекательным местом. Вместе с тем, пока возвращаются к жизни некоторые из древних европейских животных, знакомая «дикая» Европа живых изгородей и полей, прославленная в произведениях Беатрис Поттер[291], клонится к закату.

Глава 42. Безмолвная весна Европы

Европа первой на планете вступила в эпоху индустриализации, и именно здесь впервые в наше время произошел массовый рост населения. Она первой вступила в стадию демографического перехода, когда резко снижаются темпы и рождаемости, и смертности, что приводит к стабилизации численности населения, а в некоторых случаях и к ее уменьшению. Сегодня в большей части Европы количество населения поддерживается за счет миграции или падает. Эти глубокие перемены сопровождались развитием новой сельскохозяйственной экономики, которая заменила труд человека машинами и привела к интенсификации сельского хозяйства на лучших почвах, как это произошло почти на всех других континентах.

Сельскохозяйственные ландшафты Европы XIX века – результат тысячелетий человеческого воздействия, и именно отсюда черпается описание природы в детских книжках: живые изгороди, рощицы, речные берега – небольшие полуприродные места, которые сумели пережить интенсивное воздействие человеческих рук. Это Европа мелких существ – мышей, полевок, воробьев и жаб, которые за тысячи лет приспособились жить в рукотворных ландшафтах. Элементы таких ландшафтов не особо менялись тысячелетиями – до конца XX века. Утрата рощи и живой изгороди – сильный удар по многим европейцам, поскольку это утрата мечты, связанной с мощными темами детской свободы и идиллии. Но если мы желаем сохранить их, кто-то должен стремиться обрабатывать мелкие поля и живые изгороди мира Беатрис Поттер, обладая навыками и желанием жить подобно героям какого-нибудь романа Томаса Харди.

Изменения, которые привели к исчезновению изгородей, проистекают из новых технологий и решимости Европы прокормить себя, положивших начало процессу, который можно назвать индустриализационным спадом. Агропромышленный комплекс требует размаха, поэтому зеленые ограждения уступили место огромным полям с проволочными заборами. Эффективные сельскохозяйственные методы пришли даже в небольшие укромные уголки, которые когда-то были пристанищами дикой природы. Затем началось массовое поливание сельскохозяйственными химикатами – удобрениями, гербицидами и пестицидами, – ставшее фатальным для множества мелких существ[292].