Европа изобретает цыган. История увлечения и презрения

«Доклад о знаменитом цыгане Антуане ла Граве в просторечии Большой Талант» («Nachricht von dem famosen Zigeuner Antoine la Grave vulgo Grossen Galantho»), появившийся всего на декаду позже жизнеописаний Картуша, спекулирует на неугасающем интересе общественности к изображению злодеяний и наказания разбойничьих банд. В отличие от художественного, занимательного повествования о французском генерале преступного мира «Доклад…» написан в соответствии с концепцией научного труда. Он педантично разбит на параграфы, и разработка темы сопровождается привлечением судебных актов, которые обильно цитируются с указанием условной кодировки и присвоенных номеров каждого документа в тяжеловесном и громоздком стиле. Некая «полная генеалогическая таблица»[539] лиц из семейного круга Антуана ла Граве, колесованных в Гисене в 1726 г. и в Дармштадте в 1733 г., призвана служить доказательством тезиса, что преступление может порождать преступление: «Как от коршуна не рождаются голуби / так и от этих злых родителей зачинаются по сути своей злые дети»[540]. «Жизненные перипетии… большого Таланта»[541] подтверждают этот тезис. С ранних лет он поддерживает своих при нарушении ими закона, поэтому на спине у него выжгли виселицу. Во время внутренней борьбы за власть он убивает цыган из других родов[542]. Наконец, служба в качестве солдата у разных господ, согласно толкованию автора «Доклада…», убеждает его в том, что он родился главарем. В этой связи он якобы в качестве псевдонима добавил к своему имени даже дворянский титул. Согласно этому описанию, Ла Граве ничем не отличается от других главарей банд. Приписываемые цыганам в книгах про нищих особые «профессии», которым обучают, например, Картуша, или постоянно упоминаемые в тот же временной период магические способности в «документированном» изложении не играют никакой роли. На первом месте находится интерес к нерешенной проблеме общественной безопасности на проезжих дорогах – для путешественников и торговцев, а также ущерб, наносимый организованными налетами даже укрепленным и охраняемым сельским поселениям. Расположенная на развороте, на две страницы, иллюстрация к одному из деяний, приписываемых Ла Граве и чудовищным образом напоминающая об ужасах Тридцатилетней войны, привлекает внимание публики именно к этому[543]. Единственной приметой цыганского происхождения остается сексуальная неразборчивость, обозначаемая здесь как «проституированность»[544]. Во время допроса Ла Граве протестует против этого обвинения и объясняет свое поведение с точки зрения жизни «бесприютного» бедняка, который при благоприятном развитии событий на долгий период разлучен с семьей из-за работы, при негативном обороте дела – когда его высылают из страны: «Сколь долго я те узы / а именно чтобы на все жизнь сохранить жену / не разрываю / столь же долго я также / когда я постоянно сплю с другими / не являюсь изменником в браке / поскольку я узы / мою жену / навсегда сохранить позволяющие / еще не расторг»[545].

Не жестокость преступления, а этот вот ответ побуждает педантичного автора к эмоциональному высказыванию:

Откуда сразу видно / как мало значит законный брак для этого ведущего скотскую жизнь цыганского отродья, не так ли? Да / тем самым подтверждается / то чему учит ежедневный опыт / что наверное из 100 цыган не найдется одного-единственного кого рука священника соединила с женщиной или мужчиной находящимися рядом с ним[546].

Выражение «ведущий скотскую жизнь» – парафраз аналогичных суждений, высказываемых всеми – от Себастьяна Мюнстера до Якова Томазиуса. Зрелище публичной казни демонстрирует преступнику и зрителям-подданным умение власти назначить разновидность смертной казни, не уступающую по мерзости содеянному «Большого Таланта» «колесом сталкивают сверху вниз / и колесуют / таким образом казнят из жизни в смерть / так что его тело наматывается на колесо/а голова насаживается на кол»[547]. Подельники Ла Граве – Франц Ляймбургер и Даниэль Сало «за их… воровство»[548] казнены мечом. То, что они цыгане, играет лишь второстепенную роль при толковании их жизненного пути на эшафот. Их происхождение уже не является признаком, равноправным с остальными, потребными для распознания в них представителей бесчестного сообщества жуликов.