Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

Штейерраты впервые появились в 1667 г., вместе с первым опытом введения акциза, и с 1677 г. финансами Берлина правил «акцизный директор». В 1680 г. одновременно с проведением общей акцизной реформы им была дана инструкция проверять счета городских сборщиков, а по ордонансу 1684 г. к штейерратам перешел надзор над всей городской жизнью: над системой мер и весов, торговлей, цехами, городскими финансами. Поскольку вся городская экономика оказалась, таким образом, включенной в систему военного управления, было естественным, что после учреждения в 1680 г. коммерц-коллегии для решения торговых споров она была также подчинена генерал-кригскомиссариату; у этой коллегии были свои комиссары в важнейших городах. Генерал-кригскомиссариату подчинялась и созданная в 1685 г. Французская коллегия, ведавшая устройством иммигрантов-гугенотов.

Параллельно с военной бюрократией развивалась гражданская. Из Тайного совета в 1651 г. выделился ряд специализированных комитетов, в частности финансовый (камеррат) и заседавший под председательством курфюрста кабинет-совет, занимавшийся внешней политикой, в 1658 г. появился юстиц-комитет. Впрочем, судебная функция постепенно становилась важнейшей для самого Тайного совета — по мере того как выделявшиеся из него комитеты развивались в самостоятельные административные органы. До 1697 г. Тайный совет еще исполняет роль координирующего центра между своими комитетами, затем он эволюционирует в высший апелляционный трибунал и в 1724 г. переименовывается в Государственный совет юстиции. С начала XVIII в. возрастает роль секретарей собственной канцелярии монарха, эти кабинет-секретари становятся во главе ведомств министерского типа.

Итак, с 1680-х годов в Бранденбурге устанавливаются как бы две системы управления — гражданская и военная, причем первая осуществляется в деревне, вторая — в городах. «Контрибуция» вотируется местными окружными ландтагами, и ее сбором ведают выборные из среды местного дворянства так называемые ландраты. В отличие от других сословий дворянство — и это его новая привилегия! — сохранило определенное сословное самоуправление. Но на практике и в гражданскую сферу дотягиваются щупальца генерал-кригскомиссариата, поскольку курфюрст по-прежнему не склонен держаться в рамках вотируемых размеров контрибуции, и военная администрация бесцеремонно отдает ландратам соответствующие распоряжения. В 1673 г. бранденбургский ландтаг уже мог лишь выразить робкое пожелание, чтобы все жалобы местных ландтагов рассматривались только в Тайном совете (т. е. гражданской, а не военной администрацией). В дальнейшем ландраты все более приближаются к государственным чиновникам, в то же время не теряя своего качества представителей местного дворянского общества.

В Пруссии абсолютизм также неуклонно (хотя и медленнее, чем в Бранденбурге) устанавливает свое господство. Очень важным был итог войны 1655–1660 гг., в результате которой Польша отказалась от сюзеренитета над Пруссией. Потеря возможности апеллировать к Польше была болезненно воспринята прусскими сословиями, в особенности горожанами Кёнигсберга. В 1662 г. город находился на грани открытого восстания против власти Гогенцоллернов и своего соглашательского патрициата, и только неожиданный арест популярного вождя движения Иеронима Рота позволил Фридриху-Вильгельму овладеть положением. Все же за признание прусскими сословиями нового статуса герцогства и вотирование нового акциза ему пришлось дать ландтагу право регулярного созыва (каждые три года) и подтверждение всех его прерогатив. В дальнейшем с 1670-х годов герцог-курфюрст и здесь стал с помощью армии и военной администрации добиваться сбора нужной ему суммы денег, и к концу правления Фридриха-Вильгельма работа по-прежнему вотировавшего налоги ландтага проходила под сильнейшим нажимом сверху. Но только в 1716 г. государство, воспользовавшись жалобами мелкого прусского дворянства на потворство магнатам со стороны налоговой администрации, отстранило ландтаг от распределения введенного в Пруссии единого поземельного налога.

Естественно, что установление государственной опеки над городами сделало абсолютистское правительство непосредственно заинтересованным в успешном развитии городской экономики, которое, однако, должно было сочетаться с сохранением основных экономических привилегий дворянства. Тем более необходимой становилась решительная меркантилистская политика покровительства отечественйому производству, проводившаяся подчас в очень грубых формах, поскольку этим занималась военная администрация.