Европа перед катастрофой, 1890–1914

Оппортунист, способный противостоять новым тенденциям, выдвинулся из рядов тори. Им был Фредерик Эдвин Смит, тридцатитрехлетний новый член парламента, впоследствии лорд-канцлер под именем лорд Биркенхед ⁵¹. Его «инаугурационная» речь в 1906 году была отмечена как самый сенсационный парламентский дебют эпохи. Как и Асквит, он был барристером, всего добился сам и тоже стал стипендиатом Оксфорда, где, заняв лидирующее место в студенческом союзе, в полной мере освоил все трюки и уловки искусного участия в дебатах. Подобно путешественнику, попавшему в незнакомую страну, он мог рассчитывать только на свой интеллект, отвагу, движущую силу амбиций и обыкновенное нахальство. Когда он поднялся среди остатков разгромленной армии тори, члены палаты увидели «молодого человека, изысканно одетого, чисто выбритого, имевшего гибкую, стройную фигуру, продолговатое и заостренное лицо, обрамленное напомаженными гладкими волосами, и с холодным презрением глядевшего на окружающих». Держа руки в карманах и продолжая смотреть на всех с высокомерным пренебрежением, он в уверенной и учтивой манере произнес речь, «наполненную оскорбительными выпадами и инвективами». Его ехидный тон произвел такое впечатление, что аудитория даже не заметила отсутствия практического смыслового содержания. Оратор изощрялся в сарказме, насмешках и язвительных упоминаниях, осыпая ими либералов, как горящими угольями. Тори оторопели, оживились, воспрянули духом. Когда оратор процитировал слегка искаженную версию предвыборного замечания Ллойда Джорджа по поводу китайских рабов на холмах Уэльса, и Ллойд Джордж, сидевший на передней скамье, прервал его, сказав: «Я этого не говорил», Смит нисколько не смутился. «Предполагая возможность проблем с памятью, – сказал он мягко, – я взял с собой газету “Манчестер гардиан” от 16 января», – и прочтя соответствующий параграф, добавил презрительным тоном: «Я склонен принять на веру слова репортера, а не достопочтенного джентльмена».

Триумфальное представление произвело необходимый эффект. Смит понимал, что в данный момент требовалось предпринять наступательную акцию, чтобы воодушевить тех, кто потерпел поражение. С того времени он быстро набирал политический вес и авторитет. Без основополагающей правительственной философии, он, как говорится, «мог ездить быстро, не зная куда». Его умственные способности были не менее впечатляющие, чем манеры Лансдауна. «Они не умещались в его голове», – говорила Марго Асквит. Идеи и принципы его не интересовали; для него важнее всего была игра материальных сил, которыми он мог с уверенностью манипулировать. Легенда гласит: еще в Оксфорде он и сэр Джон Саймон бросали монету, решая, в какую из партий они должны пойти, потому что ни одна из партий не выдержит их обоих. Возможно, история недостоверная, но то, что она сохраняется и пересказывается, показательно. После одного из выступлений Черчилля, адресованного трудящимся, Смит заявил: «Социалистам лучше не славить имя господина Черчилля, ибо он скорее всего украдет их одеяния, когда они пойдут мыться в ванную – если они, конечно, пойдут мыться, в чем я сомневаюсь». Это была непростительная насмешка, характеризовавшая новый тип политического деятеля. Ремарка Черчилля «господин Смит – неизменно вульгарен» не помешала ему обрести друзей и среди социалистов.

Смена правительства оживила давний конфликт. Теперь, когда либералы господствовали в палате общин, консерваторы в случае опасных для них ситуаций могли положиться на вето палаты лордов, как это они сделали в 1893 году, блокируя билль о гомруле Гладстона. Помимо борьбы между сторонниками перемен и приверженцами существующего порядка, конфликта между политикой реформ и политикой их сдерживания, назревала еще одна коллизия, предугаданная лордом Солсбери ⁵². Объясняя ее суть, он говорил: «Мы должны так выстраивать законодательство, чтобы удовлетворять и классы и массы. Особенно трудно иметь дело с классами, поскольку они неодобрительно относятся к законам, способным нарушить положение вещей, их удовлетворяющее». Если непорядок станет чересчур угрожающим, палата лордов вмешается, но не потому что они – лорды, а потому что они – резервные защитники существующего порядка. Постоянное использование вето для блокирования волеизъявления палаты общин может вызвать конституционный кризис. «Пока я здесь, – говорил лорд Солсбери, – ничего не случится. Я понимаю моих лордов в совершенстве. Но когда я уйду, неизбежны ошибки: палата лордов начнет конфликтовать с палатой общин».