Европа перед катастрофой, 1890–1914

Первым стал задираться Бальфур еще до открытия сессий парламента. Выступая в Ноттингеме в ночь своего поражения на выборах, он заявил: долг каждого консерватора добиваться, чтобы его партия «продолжала и у власти, и в оппозиции определять судьбы великой империи»⁵³. Асквит усмотрел в этом претензию на утверждение власти консерваторов через палату лордов. Так это или не так, мы не знаем, но вскоре последовало показательное событие. В апреле 1906 года правительство либералов внесло новый законопроект о системе образования, аннулировавший спорные положения закона 1902 года. В частности, отменялась государственная поддержка конфессиональных школ. Партия высокой церкви [133] отреагировала столь же яростно, как нонконформисты в 1902 году. Проблема сразу же стала ареной борьбы двух палат. «Возможно, министры думали, – писал впоследствии лорд Эшер, – что все их законотворчество будет загублено палатой лордов, и они решили пораньше начать битву».

Бальфур, следуя логике рассуждений своего дяди, опасался, что лорды могут совершить ошибки. Он сказал лорду Лансдауну ⁵⁴, лидеру консерваторов в верхней палате: стратегия правительства будет заключаться в том, чтобы готовить законопроекты с завышенными требованиями в расчете на то, что лорды будут исправлять или отвергать положения и создадут основу для возбуждения дела против них. Тогда либералы обратятся к нации за мандатом настоять на ограничении вето. Никогда еще, предупреждал он, лордам не приходилось играть «столь ответственную, деликатную и трудную роль».

Тон дебатов в палате лордов по проблеме образования был далек от того, чтобы его можно было бы назвать сдержанным, и их настроение нисколько не улучшилось, когда они получили из палаты общин законопроект о многократном голосовании, отменявший давний обычай, предоставлявший владельцу земель в более чем одном избирательном округе соответственно и большее число голосов. «Непременно что-нибудь произойдет⁵⁵, – сказал Ллойд Джордж, с видимым удовольствием потирая руки. – Мы увидим величайшую игру в футбол на этом поле, уверяю вас». В декабре, словно исполняя и его ожидания, и пророчество Солсбери, лорды заблокировали оба законопроекта – об образовании и многократном голосовании. Однако они не помешали утверждению не менее, если не более сомнительного для них закона – о трудовых конфликтах, хотя либералы были бы только рады, если бы они не одобрили и этот билль. Законопроект, аннулировавший принцип «Тафф Вейл», был внесен в палате общин и принят, несмотря на нежелание правительства и возражения нескольких министров, под давлением лейбористов и радикалов. «Мы не могли пренебречь мнением столь многих людей, поддержавших его», – сказал военный министр либералов Холдейн. Не без дирижерского участия Лансдауна палата лордов утвердила закон только для того, чтобы не озлоблять рабочий класс и не крепить его альянс с либералами.

Возмутившись отказом лордов одобрить два других закона, Асквит назвал сложившуюся ситуацию «нетерпимой» и пригрозил, что необходимо изыскать другие формы «выражения воли народа через своих избранных представителей».

Брошенный лордам вызов был предельно ясен, и им ничего не оставалось, кроме как принять его. Верхней палате, состоящей из 544 наследственных пэров, включая герцогов, епископов и лордов-судей, принадлежит высоченный зал, обшитый панелями из темного дуба, имеющий в длину девяносто футов и заполненный рядами скамеек, обитых мягкой красной кожей. В окнах из витражного стекла изображены портреты всех коронованных особ, начиная с Вильгельма Завоевателя. Стены и потолок густо усеяны готическими резными орнаментами и геральдическими эмблемами. Между окнами можно различить статуи баронов Великой хартии вольностей, нечаянных основателей парламентаризма, сурово взирающих на плоды своих начинаний. В одном конце зала под позолоченным балдахином расположен сдвоенный трон для короля и королевы, с обеих сторон которого высятся канделябры, напоминающие своей выправкой гвардейцев. Ниже трона обычно восседает на «мешке шерсти» – квадратной скамье с красной подушкой, набитой шерстью, – лорд-канцлер. Поперечные скамьи, расположенные в широком проходе между боковыми рядами сидений, предназначены для членов королевской семьи и беспартийных пэров. Настенные фрески напоминают о сюзеренах, судьях и различных сюжетах из истории Англии. В зале по обыкновению сумрачно и дремотно.