Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

В целом можно сказать, что это те же самые причины, которые привели к свержению республики и созданию империи. Отчетливо проявившись к концу Второй Пунической войны, они продолжали действовать на протяжении всей последующей истории, несдерживаемые или едва сдерживаемые то тут, то там, и, естественно, влекли за собой другие связанные с ними причины, приводя к все более катастрофическим результатам. Установление империи в начале нашей эры в тогдашних условиях было несомненной политической необходимостью, но это не то же самое, что сказать, что причины, приведшие к краху республики, были благотворными; и никто, пожалуй, всерьез не стал бы утверждать, хотя некоторые будто на это намекали, что римляне не сумели бы приспособить республиканское правительство к более широким нуждам империи, если бы сохранили свои прежние характерные черты. Монархия стала политической необходимостью не потому, что римляне не могли управлять империей, а потому, что они больше не могли управлять собой, и причины, которые завели их в этот тупик, продолжали действовать, как и раньше, и в конце концов истощили силы империи. То, что республика попала под действие этих причин гораздо быстрее, чем империя, — пример широко признанного исторического принципа, согласно которому политическая коррупция и упадок гораздо опаснее для демократического правительства, чем для монархии.

Причины падения Рима можно условно разделить на две большие группы: моральные и экономические. Однако следует признать, что это разделение не является строго научным. Эти две категории не соразмерны друг другу. Экономические причины обладают более непосредственным действием, а строго моральные — более косвенными и отдаленными. Это причины причин. Влияние на государство личной безнравственности и развращения часто становилось темой для легкомысленных сочинений, а порой и для безумных спекуляций, и этот вопрос требует более глубокого изучения, нежели предпринималось до сих пор. Однако такое изучение, вполне вероятно, покажет, что личный порок становится опасным для государства только там, где переходит в политическую коррупцию или экономическую болезнь, и что личная безнравственность может зайти очень далеко — что в некоторых случаях она и в самом деле заходила почти так же, если не совсем так же далеко, как у римлян, — не приводя к разрушению государства, если она не влияет на общественную жизнь или экономические ресурсы нации. Это связано с тем, что некоторые формы личной порочности настолько быстро и легко переходят в общественные причины, что нравственность граждан имеет важное значение для государства как вопрос самозащиты.