Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.

Пороки, особенно распространенные среди римлян, были именно таковы. Это, во-первых, были физические пороки — пьянство, обжорство и распутство. Совершенно невозможно подробно обрисовать состояние значительной части римского общества в этом отношении. К счастью, это и необязательно. Есть уже столько описаний, сделанных с той или иной целью, столь откровенных и без купюр, что в обществе создалось уверенное впечатление, будто эти пороки носили гораздо более всеобщий и чрезмерный характер во всем римском мире, чем это было на самом деле. Конечно, они оказали влияние на некоторые классы населения — сельских жителей, средние классы, где они еще существовали, — в большей степени, чем в более позднее время, в силу, помимо прочего, существования рабства, и все же это лишь крайние случаи, и самые пагубные последствия можно видеть в крупных городах и среди богатых классов, в то время как провинции и средние классы были сравнительно не заражены ими. Однако, вероятно, хотя и отнюдь не обязательно, влияние этих пороков распространилось достаточно далеко, сказавшись и на жизни государства. Их влияние на народ там, где оно ощущается, точно такое же, как и влияние на отдельного человека. Энергия, сила воли, уверенность в себе перед лицом опасности утрачиваются, способность к выздоровлению и производительная сила снижаются или сходят на нет. Это именно те результаты, которые сложились по какой-то причине во всей Римской империи в ее последний век. Весьма примечательно и подчеркивалось не один раз, что, хотя многие римские города все еще были обнесены крепкими стенами и хотя немцы были совсем неопытными в искусстве осады, тем не менее, за исключением отдельных городов, которые смогли обороняться в течение какого-то времени, за весь период завоевания есть всего лишь несколько примеров героического сопротивления населения провинций захватчикам. Это почти всегда варварский полководец и варварская армия, которая берет на себя защиту; или же там, где мы находим примеры другого рода, как защита Орлеана от гуннов, явно присутствует новый элемент энергии и уверенности в себе, обеспеченный не самим римским обществом, а его христианской частью. Такой упадок национальной воли вряд ли будет правильно объяснять действиями только одного физического влияния, и вполне вероятно, что такого следствия не было бы, если бы эта причина не сочеталась с другими, о которых мы поговорим ниже. Однако надо иметь в виду, что это влияние, когда оно есть, обычно играет решающую роль и могло сыграть не меньшую или даже большую роль в общем результате, чем любая другая отдельная сила. Таким образом, иные результаты, вытекающие из этой группы моральных причин — сокращение населения, невозможность восстановить потери от эпидемий и голода, уничтожение капитала, безразличие к государственным делам, — пожалуй, лучше всего рассматривать в числе экономических причин, где они проявляются естественным образом. Собственно говоря, физические пороки переходят в экономические причины, когда начинают влиять на жизнь общества.

К этой группе причин мы должны добавить воздействие напряженной, отчаянной борьбы за накопление богатства, которая началась при республике и продолжилась при империи, — черту менее заметную, пожалуй, относящуюся к более позднему периоду, но все же не менее роковую по своим последствиям. Дальнейшие времена, вероятно, стали свидетелями чрезмерной страсти к богатству и хитроумных махинаций для его получения не трудясь, и такое положение вещей, как и в случае физических пороков, видимо, становится серьезной опасностью для государства, только когда переходит на иной уровень, когда приводит к злоупотреблению служебным положением или законодательной властью. Особые обстоятельства последнего века республики сделали этот переход в политические причины чрезвычайно легким, почти неизбежным. Правительство недавно завоеванных провинций, которые следовало использовать на благо государства, предложило настолько гарантированные возможности для вымогательства и казнокрадства, которым чиновник, воспитанный в духе того времени, вряд ли был в силах сопротивляться. В империи, безусловно, были проведены решительные реформы, но этот дух и образ действий так и не исчезли. То, что настолько большая доля чиновничьего класса рассматривала свои должности как источник обогащения и карьерного роста, так что была готова в любую минуту пожертвовать интересами государства ради личной выгоды, было причиной слабости империи во время ее упадка и непреодолимым препятствием для глубоких реформ[57].