Европа в средние века

Между тем он вовсе не был святошей-лицемером. Ценности, на которые ориентировался король Франции, символизирует, на мой взгляд, конная статуя Св. Георгия в Бамбергском соборе, воздвигнутая в дни молодости Людовика Святого. Это отросток Реймского искусства скульптуры, укорененный во Франконии епископом Эгбертом, шурином короля Франции Филиппа. Всадник, как и надгробные изваяния в церкви Сен-Дени, представляет своего героя в возрасте свершений, в возрасте старшего сына, принимающего власть из хладеющих рук почившего отца — вместе с ответственностью за владения предков и продолжение славного рода. Исполненный мужества, знаменосец культуры, еще полностью доминируемой воинами, чьими главными ценностями являются ценности чисто мужские — сила, храбрость, преданность, он готовится завоевать весь мир. Решительный, верный, беспокойный и в то же время доверчивый, он достаточно проницателен, чтобы увидеть в себе грешника, — и при этом вверяет себя беспредельной милости Божьей. Св. Георгий считался небесным покровителем рыцарства. Следовательно, он был образцом для короля Людовика Святого, пожелавшего довести до совершенной степени рыцарские доблести, сумевшего обуздать феодалов в той самой степени, в какой он превосходил лучших своих вассалов своей щедростью и своими подвигами. Между тем Людовик IX полагал необходимым в полной мере пользоваться той властью, которую он получил от Бога во время коронации в Реймском соборе. Он завещал королям Франции, своим потомкам, вершить суд, восседая в одиночестве наверху иерархической пирамиды. Чуть ниже располагались его дети, еще ниже — принцы, принадлежавшие королевскому дому, под ними — пэры королевства: справа — епископы, слева — укрощенные феодалы, наконец, под тремя рядами, представленными законниками, воинами и финансистами, весьма усердными слугами государства, простой народ, гарантом которого перед Богом и выступал монарх. Единовластию на небе соответствовало единовластие на земле. Таким образом, не копировало ли устройство видимого мира структуры мира невидимого и не занимал ли коронованный король в этом мире в точности то же место, которое в Раю занимает Христос, являющийся источником всякой власти и всякого правосудия. Будучи твердо в этом убежден, Людовик Святой, как бы далеко он ни заходил в своем мистицизме, никогда не уступал притязаниям духовенства и почтительно, но непреклонно держался перед другим, противостоящим ему монархом — Папой.

В XIII веке Римский епископ, окруженный своими кардиналами, подчинял себе всех других епископов. В 1250 году, после смерти Фридриха II, он сделал все возможное, чтобы упразднить империю. Будучи преемником Св. Петра и наследником Константина, Папа претендовал на власть надо всем миром; он объявил себя верховным судьей надо всеми государями земли; всеми способами он стремился подчинить их своей власти, используя, в частности, институт вассалитета и пожалования феодов. Коронованный, подобно светским монархам, но не одной, а тремя коронами, горделиво возложенными одна над другой на его тиару, Папа был безраздельным главой той политической организации, в которую превратилась церковь, организации очень мощной, опиравшейся на кодекс законов, единую иерархию церковных трибуналов, множество вездесущих и обладавших высокой культурой активных проводников ее политики, налоговую систему, эффективность которой постоянно возрастала благодаря охвату всего христианского мира сетью приходов, что давало возможность плотно контролировать каждого жителя этих ячеек с помощью ставшей обязательной ежегодной исповеди; наконец, опорой церкви служили две организации с полицейскими функциями, выслеживавшие малейшие отклонения и устанавливавшие с помощью проповеди единый образец поведения, — орден доминиканцев и орден францисканцев, оба принужденные к подчинению центральной церковной власти.

Со всей своей силой претензии Папы проявились в Ассизе. Св. Франциск умер в полной нищете. Рим же пожелал подчинить подвиг этого человека, нашедшего в себе мужество заговорить простым и безыскусным языком Евангелия и привести в полное с ним согласие свою жизнь, своим планам господства над земным миром. Его могилу Рим превратил в великолепное нагромождение знаков могущества. Построенная здесь по готическому образцу и во французской манере базилика взирает на мир с высокомерием и подобна дворцу. В ней, однако, нет ни скульптур, ни витражей. Одни лишь стены, украшенные фресками величайших художников мира — Каваллини, Чимабуэ, Симоне Мартини, братьями Лоренцетти, Джотто, — совместными усилиями воплотивших в зрительных образах принципы идеологии, выработанной римской курией. Огромная, великолепная тюрьма: дух бедности оказывается здесь как бы в добровольном заточении, погребенный под грудами ослепительных украшений.