Европа во мне. Как не потерять себя в новых странах, условиях и ролях

И ты, действительно, будешь ею иногда. Если осознанно начнешь строить дружбы и создавать связи, если примешь условия игры в смол-ток, и будешь достаточно смелой, чтобы инициировать общение, и найдешь работу, чтобы не волноваться о сумме на счете. И вообще, если будешь счастливой, чтобы с тобой было, о чем похохотать.

Нам обязательно нужно встретиться еще!

Но главное, по-моему, – это стать медной проволочкой, гнущейся во все стороны. Быть и расслабленной, и начеку: если что-то пошло странно, первым делом думать о возможных культурных различиях.

Моя знакомая американка говорит мне:

It was great, we should totally do it again! Let’s take coffee sometimes! (Было замечательно, нам нужно обязательно встретиться еще! Давай как-нибудь выпьем кофе!)

Я радуюсь и волнуюсь одновременно: ближайшие две недели мой календарь раскрашен в желто-фиолетовый, и в нем почти нет свободного времени.

Времени нет, но я создам – потому что мне важна эта новая знакомая, и я хочу питать эту дружбу.

«Я могу в субботу утром, – пишу я ей. – Встретимся на бранч?»

И жду: среду, четверг, пятницу. Сообщение прочитано, ответ так и не приходит.

Эта ситуация повторится в моей жизни трижды, прежде чем я догадаюсь заглянуть в папку «культурные различия» и спросить знакомых американцев, в чем может быть дело.

А дело окажется в том, что фразу моей знакомой стоит переводить вроде: «ты мне нравишься». А кофе – это фигура речи.

Но просто выучить это – недостаточно. Потому что потом ты окажешься, например, в Италии – и кофе станет настоящим. А потом – в Беларуси, и кофе будет означать, что на стол поставят первое, второе и закуски.

Поэтому я и думаю все время о медной проволочке и о кнопках, которые нужно научиться переключать легко и без обид.

Нюх на речь

В эмиграции у меня на время пропадает нюх, и я не могу понять: кто говорит со мной? Обычно мое писательское ухо моментально считывает это через речь. Через оттенки звуков, окрашенные фразы, количество клише – впечатление складывается в секунду и без моих усилий.

Но вот подходит ко мне итальянец на улице:

Комплименты маме!

И я сначала думаю: смешной способ познакомиться. Рассказываю своему другу итальянцу – и вижу, как морщится его лицо:

Катя, это трэш. Это самый невежливый и циничный подкат.

Вот француз говорит:

У вас очень милый акцент.

И я благодарю его за комплимент, думая, что он прекрасно воспитан. Но когда слышу эту реплику в десятый раз, понимаю, что это – стандартная фразочка, означающая скорее «откуда вы?», чем «ваше произношение ласкает мне слух».

У вас очень красивый акцент. Откуда вы?

Спасибо. Из Беларуси.

Из России?

Нет, из Беларуси.

Не знаю, где это.

Признаюсь, несколько лет я взрывалась, как кислая конфета-шипучка на языке. Меня поражало, что француз, не разбирающийся в географии и не знающий страны, граничащей с ЕС, совсем этого не стесняется и продолжает держаться, как король. Или, например, спрашивать:

А, это в США? У вас есть северное сияние?..

Обычно никто не верит мне, когда я пересказываю эти диалоги. Но я оказывалась в них так часто, что стала носить в сумочке карту мира и раскрывать ее. Воспитаны ли мои собеседники, образованны ли? Сложно сказать. Кажется ли им вежливой девушка, слишком эмоционально реагирующая на их незнание? Сложно сказать.

Но вот что сказать легко: эмиграция обнажает тебя. Если ты не в ресурсе и ранишься обо все – ты будешь выпукло видеть этих людей, не интересующихся иностранцами. Если же подзарядишь батарейку до салатового, то вспомнишь, например, одного водителя блаблакар, фермера, стартанувшего разговор в пути так:

Когда ты зарегистрировалась на поездку и я увидел, что ты из Беларуси, я понял, что ничего о ней не знаю – и открыл википедию. А правда ли, что…

Через полгода я полечу в Москву, и у меня сломается колесико от тяжелого чемодана. Я вызову такси: «Самое начало Тверской, у Белорусского вокзала» – и ко мне приедет тоже эмигрант. Когда он узнает, что я прилетела рейсом из Франции, он спросит:

А какая там валюта?

И как тогда писать книгу об эмиграции? Первое, чему эмиграция научила меня – что обобщения не работают. И что вопросы, которые ранят, нужно перенаправлять внутрь.

Почему меня это ранит?

Потому что мне кажется, что меня нет.

Почему меня это ранит?

Потому что я хочу им понравиться.

Почему меня это ранит?

Потому что я завидую.

И с этим уже можно что-то делать.

Сколько вам лет в этой стране?

Однажды в Беларуси у меня гостил француз, и я позвала его с собой в гости к друзьям. Мы чуть припозднились, и, когда вошли, моя подруга Ира как раз заваривала чай.

Оставьте свои куртки в коридоре и проходите, – сказала нам из кухни она, ставя на стол еще две кружки.

Мы сели, я представила своего друга тем, кто его не знал.

А вы не голодны? – спросила Ира.

Мы не ели уже давно, но мой французский друг ответил:

Нет, спасибо большое.

А я что-то проголодалась, – призналась я. – У тебя не найдется чего-нибудь в холодильнике?