Европа во мне. Как не потерять себя в новых странах, условиях и ролях

Ты знаешь, я стараюсь прижиться на новом месте, влиться в их общество. И перестраиваюсь. А когда попадаю сюда – теряюсь. Во Франции вежливо не касаться слишком личных тем, и это проявление заботы: не тревожить то, что для человека может быть чувствительным. А здесь нужно, наоборот, сразу расстегнуть все пуговицы на ходу. И так сложно, оказывается, переключиться. В моей голове все смешалось, теперь мне кажется, что мне нравится так, как у французов, а ваши вопросы слишком прямые и грубые.

И тогда мама может сказать: ого! А расскажи еще о французах.

Или закрыться и не понять, но это уже будет не моя ответственность, потому что я сделала много для того, чтобы контакт состоялся, и следующий шаг – ее.

* * *

Мама – это явление. Про нее можно писать много глав, но оставим ее пока на той кухне….

После можно попасть, скажем, к итальянцам. Прилететь в отпуск. И сначала чувствовать, что все, наконец, классно: пасты хватит на всех, а разговоры могут быть о чем угодно, лишь бы приятные. Все шутят над собой и друг над другом, и темы скачут от религии до жизни с мамочкой в сорок лет. Я задаю вопросы и получаю очень смешные, открытые, неожиданные ответы. Но в конце вечера все равно устаю. И спрашиваю своего друга:

Почему у меня чувство, что все говорили о себе, а мной никто так и не поинтересовался?

А почему ты сама о себе не рассказывала?

Это невежливо.

Невежливо – это расспрашивать тебя, если ты не хочешь рассказывать.

Я очень хочу!

Тогда тебе нужно вступать в разговор более агрессивно. Introduce yourself into the conversation more aggressively.

Снова я должна стать медной проволочкой, гнущейся в обе стороны, не истончаясь, – думаю я. Но правда в том, что этого никому не избежать, даже если ты никуда не переезжаешь. Как только ты хочешь вступить в отношения с новым человеком, ты натыкаешься на непонятную Францию внутри. Ее можно игнорировать, идти напролом или пытаться прогнуться, но, если хочешь настоящего контакта, придется разрабатывать эти залипающие кнопки.

Французов часто обвиняют в том, что они признают лишь обычаи Франции. Что на любое отличие они скажут: «сэ орижиналь» и пренебрегут им. Что у них есть вера в свою нацию как в мерило мира.

Кажется, у кого-то тоже сложности с тем, чтобы разработать западающие кнопки и открыться к восприятию других реальностей? Кажется, мы в одной шлюпке.

Полицейские

Полицейские французского города Лилль даже в метро стоят с автоматами. Точнее так: я вижу сначала огромный автомат, а потом, за ним, фигуру в форме.

«Беги наверх! – пружинили мои ноги первые полгода. – Утекай, пока тебя не заметили!»

Каждый раз, видя ладонь, обхватившую черный магазин, я вздрагивала, чуя угрозу. Я правонарушитель? Или потенциальная жертва теракта?

Вы когда-нибудь ощущали автомат настолько близко: в одной толпе под низком потолком подземного перехода?

Как-то мы шли с друзьями по такому туннелю под вокзалом, и они остановились, чтобы купить сэндвичей. Пахло капучино и шоколадом, продавщица извинялась, что у нее проблема с оплатой карточками. Зазвенели монеты, мои друзья взяли бумажный пакет и, не волнуясь, пошли ровно на оружие.

Неужели вы не боитесь? – спросила я их.

Боимся? Чего? – не поняли они.

Полицейских с автоматами.

Они посмотрели на полицейского точно так же, как они смотрят на меня. А потом пожали плечами и ответили, не меняя направления движения:

А что его пугаться? Он же нас защищает.

Потом сделали еще два шага – и улыбнулись:

Bonjour!

Я не могла поверить, что мы обратились к военному. Зачем так рисковать?

Добрый день! – ответил высокий рыжий полицейский, не снимая руки с автомата.

Вы не подскажете, как выйти на улицу Фэдерб?

Вы когда-нибудь спрашивали у человека с автоматом, как пройти на нужную вам улицу, и получали доброжелательный ответ?

Он показал нам направление и пожелал хорошего дня. Мы тоже пожелали ему хорошего дня (только я молчала, не успевая за происходящим), отошли и стали прощаться. Друзьям нужно было на Фэдерб, а мне – на вокзал.

Идя к эскалатору, я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на полицейского. Он поймал мой взгляд – и сделал движение бровями: знаете, такое, когда брови дважды быстро поднимаешь и опускаешь?

…Он что, еще и флиртует?

Я сейчас забегу вперед, в конец дня, чтобы перевести дух. Что-то я утомилась. А после вернемся на тот вокзал.

Человеку, никогда не эмигрировавшему, с которым я созвонюсь вечером по видеосвязи – моей маме, например, или подруге – может быть непонятно: почему ты так устала-то? Живешь во Франции, ездишь в центр на автоматическом метро без машиниста встретиться с друзьями…

Я и сама для себя долго была таким человеком: ну что же с тобой, соберись! Ты не должна падать вечером на кровать, как будто копала картошку. Что за слабости? Вспомни, живя в Москве, ты успевала в три раза больше – и это при том, что она огромная, шумная, грязная…