Европейская герилья. Партизанская война против НАТО в Европе

Начиная с 1964 года, по воспоминаниям Галлинари, наблюдался растущий интерес к вооружённой борьбе в Индокитае, в первую очередь, во Вьетнаме, однажды уже победившем в тяжёлой и неравной войне с французским колониализмом. Ультраправый террор в Испании, Греции и США мобилизовал силы «Федерации юных коммунистов» Реджио в манифестациях против расизма и фашизма. И, самое важное, трагические события 1960-х годов, расширяя, обогащая горизонт стратегического мышления коммунистов, предлагали «ключ» к прочтению возможных сценариев развития ситуации у себя дома, на итальянской почве. Рос интерес к личностям Че Гевары, Малколма Икса. Интерес к освободительным и антиколониальным движениям среди бригатистов не угасал и в следующих десятилетиях: в будущем они внимательно изучали опыт тупамарос, иранских социалистов, бойцов эритрейского сопротивления. Большое впечатление на коммунистов оказало рождение качественного международного марксистского журнала «Monthly Review» в самом сердце империалистической реакции – в США. Наконец, раскол коммунистического мира во главе с его ключевыми игроками – СССР, Китаем и Кубой – стал уже свершившимся фактом и приучал, волей-неволей, мыслить самостоятельно, а не ждать директив от беспомощных партийных структур, которые заняли сдержанную и настороженную позицию по отношению к освободительным движениям в странах Третьего мира. Знаковым моментом стала смерть Пальмиро Тольятти в августе 1964 года. Лучио Коллетти, известный итальянский марксист, впоследствии перешедший на неолиберальные позиции, покинул партию в этом же году, признав, что в 1956-64 году и советский режим, и западные коммунистические партии, насквозь бюрократизированные и консервативные, оказались неспособными к перестройке и возврату к принципам революционного марксизма. В 1965 году китайские коммунисты в своей резолюции признали принципиальные расхождения с линией Пальмиро Тольятти. Галлинари признаётся, возможно, не без некоторого преувеличения, что эта резолюция стала, своего рода, «священным текстом», в котором его поколение искало ответы на животрепещущие вопросы революционной борьбы на самом Западе. Эти изменения проникали в среду коммунистов Реджио как через официальные партийные каналы, так и через те тревожные сведения о поднимающем голову фашизме и угрозе государственного переворота, которые в те месяцы распространялись и циркулировали по стране. Испания и Греция были слишком близко – не только в прямом, но и в переносном смысле. «Свист сабель» («rumore di sciabole») носился по стране. И это были не пустые слова. Ещё в 1960 кратковременно существовавший кабинет одиозного политика Фернандо Тамброни, отличившегося авторитарными и фашистскими тенденциями и открыто поставившего на неофашистское «Итальянское социальное движение» (ИСД), предпринял ряд кровавых мер против манифестантов-коммунистов, протестовавших против проведения съезда ИСД в Генуе. В июле того же года в Реджио-Эмилии были убиты пятеро манифестантов. Всё это оставило неизгладимое впечатление как на бывших партизанах Сопротивления, так и на молодом поколении. Более того, немало активистов были поражены выжидательной и трусливой политикой КПИ. В 1962 году события повторились в Турине: на пьяцца Статуто итогом забастовки промышленных рабочих стали ожесточённые столкновения с полицией. Как и следовало ожидать, и в этот раз КПИ и СПИ осудили насилие, возложив вину на неких «провокаторов», внедрившихся в рабочую среду. 9 октября 1963 года стачка строительных рабочих переросла в ожесточённые столкновения с десятками пострадавших и арестованных. 33 рабочих были осуждены на два года тюрьмы. В следующем году в Баттипалье (пров. Салерно, юж. Италия) сельскохозяйственные рабочие и крестьяне, обвинённые в захвате земли, были жестоко разогнаны полицией. Наконец, в 1967 году стали известны планы государственного переворота, готовившегося в 1964 году президентом Антонио Сеньи в сотрудничестве с командующим карабинерами Джованни де Лоренцо, итальянскими и американскими спецслужбами, связанными с так называемой операцией «Гладио». Раскалывалась и сама КПИ. В 1965-66 годах наблюдался выраженный разлад между «левым крылом» во главе с Пьетро Инграо, ставшим впоследствии непримиримым критиком советского «реального социализма» и половинчатого реформизма КПИ, и «правым» крылом, в котором выделялся «исторический лидер» КПИ Джорджио Амендола. На XI партийном конгрессе 1966 года предсказуемо победила правоцентристская линия. Но всё это проходило в тени высоких столичных кабинетов. В глубоко провинциальном Реджио борьба протекала иначе. Галлинари в этой связи вспоминает показательный случай. 15 октября 1967 года, вскоре после гибели легендарного Эрнесто Гевары, он решил проявить солидарность: вывесив на балконе своей партийной секции все найденные на складах знамёна, в том числе флаги КПИ и ФМИК, он запустил на проигрывателе революционные песни. Доверив ключи своему сослуживцу, взяв с него обещание сменить пластинки, Просперо вернулся к работе. Как и следовало ожидать, местный партийный секретарь взбесился и повелел снять все флаги, вдобавок заявив, что не ему, Галлинари, решать, за кого борется и по кому скорбит партия. Ведь Че Гевара, даром что признанный коммунист, был ещё и троцкистом (!) и авантюристом. И никакие споры тут не помогли: он-то ведь секретарь, а Галлинари всё ещё мальчишка.