Европейская герилья. Партизанская война против НАТО в Европе

Всё это толкало к партийным и внепартийным дебатам, самостоятельному чтению и напряжённой и непрерывной уличной борьбе, не прекращавшейся ни днём, ни ночью. Вспоминая эти годы, Галлинари признаётся, что не раз засыпал со своими первыми книгами, зачитанными до дыр, – с «Манифестом…» К. Маркса, «Железной пятой» Дж. Лондона, «Матерью» Горького, которые, по его собственным словам, так же вписаны в традицию итальянского Сопротивления, как и «Монте-Роза спустилась в Милан» Пьетро Секкьи. Частная жизнь юного Просперо проходила в тесном общении с соратниками по борьбе – нередко более старшего возраста, чем он сам, студентами и рабочими. Юный Галлинари, трудившийся по семь дней в неделю, стеснялся своих натруженых, мозолистых рук, своей юношеской полноты, был робок с женщинами и вынужден был ежедневно противостоять уродливому социальному расизму, естественному для косной провинциальной среды, где нередко можно было услышать наказы матерей, увещевавших своих дочерей ни в коем случае «…en spusar mai un cuntadein!» («никогда не выходить замуж за крестьянина»). В семнадцать лет он был горд считать себя «крестьянином-коммунистом». Оказавшись в среде студентов профессионального училища, внимающих его идеям, он чувствовал, как его борьба, труд и ограниченный, но реальный политический опыт представляли значимость для этих молодых людей. Раскол между старыми и молодыми членами партии постепенно переставал ощущаться как простой поколенческий разрыв – ведь речь шла о серьёзных политических разногласиях. С момента конфликта с партийным секретарём это стало, наконец, ясно и самому Галлинари. КПИ, жившая прошлым днём, мифом о Сопротивлении, в повседневной борьбе, по его словам, шла по пути бесконечных уступок и компромиссов. А в ушах Галлинари в то же время раздавались слова Че: «десять, сто, тысяча Вьетнамов!». Через Реджио той же осенью 1967 года прошёл «марш мира» против североамериканской агрессии во Вьетнаме, который впервые включил в себя представителей «непарламентских» левых – геваристов и троцкистов из Четвёртого Интернационала. Галлинари вовлекается в пропагандистскую работу, проделывая 30–40 километров в день, чтобы выступать на фабричных советах, школьных ассамблеях, в театрах. В то же время официальная повестка КПИ и «Федерации юных коммунистов», призывавшая к совместным (с демохристианами) и подчёркнуто «мирным» акциям протеста против политики США в Индокитае, с одними лишь зажжёнными свечами и без флагов и символики, начинала откровенно раздражать активистов. В конце концов, случился открытый конфликт, граничащий с провокацией. В поездке за город, на холмы, куда юные активисты отправились в конце лета, распевая революционные песни, почти на вершине горы Кусна молодые коммунисты столкнулись с непредвиденным препятствием: дорогу им преградило стадо, ведомое двумя пастухами. Галлинари с товарищами задался резонным вопросом, что делало стадо на горе, где почти не растёт трава, и бедным животным приходилось обгладывать скудные ростки и коренья? Но самым поразительным было другое: в одном из «пастухов» без труда узнали активиста КПИ из Реджио. Несмотря на испорченный отдых, молодые люди не подали вида, но сомнений теперь не оставалось: партийные функционеры всерьёз взялись за молодёжь, готовясь чинить низовой, не подконтрольной партии деятельности самые мелочные препятствия.